– Не надо, прошу тебя!
– Знаю, ты еще такой ребенок – хочешь, но… ох! – выдохнул он.
Речь Игната внезапно прервалась. Жоржина ударила его коленом в промежность. Он же размахнулся и в ответ огрел ее кулаком по лицу, а потом схватил за подбородок. Из ее глаз брызнули слезы боли. Она перестала сопротивляться – поняла, что это бесполезно. Похоже, этот парень все-таки стал тем чудовищем, которое видел в детстве.
Ей с трудом верилось, что осуществление мечты о свободе совпало с воплощением ее самых жутких кошмаров. Всего за несколько секунд она превратилась из гостя в узника.
– Я не хочу обижать тебя, – проникновенно произнес он. – Я лишь пытаюсь тебя вылечить, а ты брыкаешься, будто непослушная лошадка.
Игнат отпустил лицо Жоржины, оставив красные отпечатки пальцев на ее щеках. Она начала рыдать, размазывая тушь грязными кулачками…
Строфа (4)
Утром Флориана разбудили звуки игры на рояле. Это упражнялся младший брат Иосиф. Он с детства имел склонность к музыке и у него хорошо получалось. Мелодия звучала плавно, и когда он доиграл, раздались громкие аплодисменты родителей.
Юноша взглянул на часы. Он не услышал, как звонил будильник, поставленный на девять утра, поэтому пришлось встать на час позже. Но Флориан пока все успевал. Первым делом он принял прохладный душ. Вода освежила его и помогла прийти в себя после ночного кошмара, который, впрочем, начался еще вчера днем. Шелковые объятия смыли дурные мысли и предчувствия вместе с неприятным осадком, оставшимся после встречи с Жоржиной. Затем он оделся и принялся складывать вещи.
Не так парень представлял себе отъезд на полгода из родного дома…
Родители с младшим сыном завтракали в гостиной. Флориан и Иосиф носили одну фамилию, но были совсем не похожи. Темноволосый, сероглазый Флориан имел тонкие черты лица. Когда он улыбался, его щеки украшали трогательные ямочки. Иосиф же являлся его полной противоположностью: непокорные светлые волосы контрастировали со смуглой кожей и сверкающими лукавством черными глазами. Отличались братья и по характеру.
Винсент, уже в костюме, просматривал газету. В одежде он неизменно придерживался классических вкусов. На лице Изабеллы играла безмятежная улыбка, и Флориан подумал: пусть лучше мама улыбается, чем будет смотреть на него как-то по-другому. Может, с жалостью, озабоченно сдвинув брови.
Родители с усмешкой наблюдали, как он растерянно мечется в поисках вещей, которые собирался взять с собой. Они не спрашивали, как сын провел последний день перед отъездом – в полной уверенности, что и сами это знают. Не хотели допытываться и тем самым смущать его. А у Флориана не хватило ни духу, ни времени рассказать, что же на самом деле случилось.
Юноша считал, что вчера поступил правильно, когда ушел из кафе. Пожалуй, так надо сделать и сейчас. Иначе еще немного, и любопытство возьмет верх; родители решатся задать несколько вопросов, а за ними последует не меньше дюжины других. И они не отпустят его, пока не услышат ответы, которые парень