Они отказались.
«Ты заплатила за спасение Дэя. Но мы не нанимались тащить вас, полудохлых, до самого Вегаса, – сказала Каэдэ. – И черт побери, солдаты Республики ищут вас повсюду. Мы не бюро добрых услуг. Я не собираюсь рисковать собственной шеей ради ваших красивых глаз».
Прежде я считала, что наша судьба небезразлична Патриотам, но слова Каэдэ вернули меня к реальности. Они помогли нам, потому что я заплатила двести тысяч республиканских долларов – деньги, которые получила в награду за поимку Дэя. Но и тогда пришлось уговаривать Каэдэ, прежде чем та отправила к нам своих товарищей.
Позволить Дэю увидеть Тесс. Вылечить Дэю раненую ногу. Рассказать, где находится его брат. За все это они потребуют платы. Эх, если бы перед побегом я могла взять побольше денег.
– Для одиночек нет места опаснее, чем Вегас, – говорю я, осторожно поглаживая заживающее плечо. – А Патриоты, вполне возможно, даже не пожелают нас выслушать. Давай просто продумаем этот вариант.
– Джун, я понимаю, тебе трудно увидеть в Патриотах друзей, – отвечает Дэй. – Тебя учили их ненавидеть. Но они потенциальные союзники. Я доверяю им больше, чем Республике. А ты разве нет?
Я не знаю, есть ли в его словах упрек. Дэй не улавливает мысль, которую я пытаюсь до него донести: возможно, Патриоты не станут нам помогать, и тогда мы окажемся один на один с враждебным городом. Но Дэй думает, будто причина моих колебаний – недоверие к Патриотам, будто в глубине души я прежняя Джун Айпэрис, выдающийся гений Республики… все еще преданный стране. Неужели это правда? Я теперь преступница и уже никогда не смогу вернуться к роскоши прежней жизни. От этой мысли в животе возникает пустота – противное сосущее чувство, словно я тоскую по тем временам, когда была золотой девочкой Республики. А может, и тоскую.
Если я больше не золотая девочка Республики, то кто я?
– Хорошо, мы попытаемся найти Патриотов, – соглашаюсь я.
Мне уже ясно: ни на что другое уговорить его не удастся.
– Спасибо, – кивает Дэй.
На его красивом лице появляется улыбка, неотразимая теплота которой притягивает меня. Но Дэй не пытается меня обнять. Не берет за руку. Не приникает плечом к моему плечу, не гладит мои волосы, не шепчет на ухо слова утешения, не прикасается головой к моей. Я даже не отдавала себе отчета в том, насколько привыкла к его маленьким знакам внимания, как мне их не хватает. Но сейчас почему-то чувствуется отчуждение.
Может, его кошмарный сон был обо мне?
Оно обрушивается, едва мы выходим на главную улицу Лас-Вегаса. Сообщение.
Если в Вегасе и есть место, где нам категорически нельзя появляться, то это, конечно, главная улица. По обе стороны этой самой оживленной улицы стоят громадные телевизионные экраны