Тебе жить. Роман. Руслан Александрович Рузавин

уже семь лет. Многое теперь можно вспомнить. Раньше было больно. Сейчас – так, грустно. Сейчас на многие вещи опять можно взглянуть объективно. При всей своей серьезности, например, Колька был очевидный лентяй. И по жизни его могло заболтать только так. Но что-то такое было в нем…. Однажды нелегкая унесла его отмечать Новый год в гости. В семью одной девицы, строившей на него определенные планы. Напрасные, очевидно, потому что была она на редкость некрасивой. Но – человек замечательный. Мужикам же, мерзавцам, до человеческих качеств некрасивых женщин…. И вот, наутро Колька, невыспавшийся и с похмелья, потащил младшего брата бегать по красивой горной дороге, до которой пешком еще пилить было около часа. В тот раз это было нечто. Потом они бегали там почти три года. Бегали в любую погоду, включая мороз около двадцати и проливной дождь. Кстати, дышится в дождь изумительно, когда привыкнешь. Колька давал Сереге фору, как молодому, до первого поворота, потом бежал вслед. Догонял, дыша словно безумный лось – он только недавно бросил курить – и перегонял. А потом еще долго оглядывался назад, проверяя, все ли в порядке с братаном….

      Однажды, как раз в пору всеобщего развала, уже пробежав свою «четверку», они полчаса проторчали на остановке – разгоряченные и мокрые – пока не поняли, что автобуса просто не-бу-дет. Да, так просто. Потому что ходит он теперь час утром, час вечером. И все. Они перли пешком в сгущавшихся сумерках, и Сергей скулил, что понес их черт по холоду, что простыть теперь – нефиг делать…. А Колька тащил его на пределе сил, как мог быстро, чтобы разогреться, и так остыли на остановке. И тыркал зло, чтобы не отставал, и говорил, что все они, молодняк, задохлики, только столкнутся с чем потруднее – и сопли развесят. А надо идти, и бороться. Что сейчас, в общем, одно и то же. И не было тогда для Сергея человека противнее и злее, чем брат Колька….

      Маршрутка №85. Его номер. Садимся. Да, последний год бега мир их, конечно, уже не брал. Сергей как раз вступил в ту фазу переходного возраста, когда авторитетов нет вообще. И среди близких в том числе. А Колька все пытался ему что-то втолковать. На что младший брат заносчиво отвечал: «Надоел ты со своими моралями». Наверное, они бы разошлись по жизни. Да, точно. Неизвестно насколько, может потом опять пришли бы к детской дружбе, но в тот момент разошлись бы. Или чуть позже….

      Некоторое время Сергей просто смотрел в окно. Маловыразительный городской пейзаж. Люди на остановках. Дома неброской архитектуры. Совсем неброской. Может, это осень? Осень действует так, что начинаешь вспоминать давно, казалось бы, забытые вещи? А какая-то часть души помнит.

      Потом, семь лет назад, он сидел, запалено дыша, на траве у обочины той самой дороги и…. Он заставил, переломил себя и заставил пробежать ту самую «четверку» по той самой дороге, и вот теперь сидел и думал, что сходит с ума. Он точно знал, что за поворотом бежит Колька, что вот… нет, вот сейчас… через пару секунд он покажется вдалеке. И в то же время так же точно знал, что – не покажется. Никогда. И вот