– Просто я совершенно не представляю тебя в армии…
– Ну и хорошо, что не представляешь, незачем вообще с женщинами об армии говорить, это то же самое, что начнут спрашивать мужиков, надо ли нам запрещать аборты. Когда какое-то дело не касается какой-то категории людей, мнение этой категории об этом деле никому не нужно.
– Так я о чем… – продолжила Камелина – ты – мужик и мужик в большей степени, чем они. Ты в себе нашел силы сказать, что будешь заниматься тем, что тебе интересно, пусть это непопулярно и вредит репутации, и что особенно важно – нашел в себе силы этого не скрывать. Это достойно уважения, и подумай над этим как-нибудь на досуге.
– Да нет, Камелина, я не…
– Ты – не? Ты – да. Не пытайся со мной спорить. Может быть, отец или какая-нибудь Люся из ларька оспорит это, но на самом-то деле мужик – это ты, а не те как бы мужики, которые не стояли перед таким выбором и в силу этого им не приходилось над собой работать. Им это от природы дано. А мужик ценен тем, что он сделал сам, верно? Так-то вот.
Порыв ветра поднял тучи непонятно откуда взявшейся пыли – на Фестивальной ее никогда не было. Когда же внезапный туман рассеялся, рывшемуся в телефоне в поисках прилетевшего сообщения Букареву его спутница послала воздушный поцелуй и отправилась на автобусную остановку, к которой уже подкатывал нужный ей сорок пятый автобус.
III
Когда-то давно уже он выработал для себя стратегию перед совершением действия непременно задавать себе вопрос: а не наврежу ли я кому-либо? Именно эта простая стратегия со временем разрушила в его голове традиционные представления о морали. Столкнуться с ней пришлось буквально сразу же. Тогда ему было пятнадцать, и он в разговоре с одноклассником на тему «что делать и кто виноват» на семейном поприще объявил, что не видит для себя смысла в создании семьи с детьми, что это не входит в его реестр необходимых к выполнению в жизни вещей. Натолкнувшись на вполне предсказуемый и очень глупый традиционный в таких случаях вопрос «как так можно?», он впервые противопоставил другой вопрос: «а кому от этого плохо?».
Оппонент не нашел, что ответить, заикнувшись, правда, что-то про продолжение рода, но и этот аргумент был легко расколот все тем же вопросом: а кому, действительно, плохо, если какой-либо конкретный гражданин не желает продолжить род по каким-то причинам? Этот метод очень помог ему впоследствии решить разные узкие вопросы, в первую очередь об отношении к тому или иному спорному явлению, которое вроде бы как порицается