Через четверть часа все было позади.
«Хорошо хоть никто не вошел, – спокойно подумала Оля, одеваясь.
«В конце концов, девяносто процентов секретарей живет со своими шефами, думала она, шагая по улице, – Даже анекдоты такие есть И ему невыгодно рассказывать об этом никому. Жена есть. Я тоже болтать не буду. Он мне не противен. Попадется что-то получше – уйду. А пока – нечего прыгать… Откуда я узнала про девяносто процентов?»
Пятьдесят долларов, которые шеф торопливо сунул ей при прощании «за то, что ты такая умница», приятно жгли сумочку.
«Одеваться, и правда, нужно теперь поудобнее, а то чуть юбку не порвала», – рассуждала Оля, думая, что купить на эти деньги. Сумку? Туфли? Платье? Или отложить до отпуска и тогда уже спустить все подчистую?
«Что он там говорил про Болгарию? Вот был бы класс – поехать с ним за границу! В конце концов… Нужно брать от жизни все, что она дает. Работая здесь, я всему научусь. А потом уже найду себе работу, где будут платить не за короткую юбку.
Настроение ее улучшилось, и, подходя к дому, Оля уже знала, как вести себя дальше.
А Олег?
А что, Олег?
Где ты, Олег?
– Я уже стар… А ты – такая красивая.
– Ты? Стар?
– Да, Оля… Двадцать лет между нами. Мне страшно быть рядом с тобой.
– Почему?
– Потому что ты – это волшебство. Ты опутываешь меня своим очарованием. Где ты была, когда мне было 25?
– Наверное, в детском саду…
Олег рассмеялся.
– Вот за что я тебя люблю!
Он медленно погладил ее по плечу, стараясь коснуться голого, незащищенного тканью, тела.
– А ты правда меня любишь? – спросила Оля.
Олег резко встал и подошел к окну.
Оля потянулась за ним. Как виноватый ребенок.
– Послушай, я не так хотела спросить…
Олег взял пачку сигарет и зажигалку, закурил, не глядя на нее.
– Ну послушай, – торопилась она, – Не обижайся, я тебе верю. Просто так всегда говорят…
– Кто так говорит?
– Ну… все.
Он опять резко повернулся к ней.
– Кто тебе так говорил?
– Мне? Мне об этом так никто не говорил. Но… понимаешь… не обижайся…
Мужчина потушил сигарету, подошел к девушке, присел на корточки возле ее колен, сжал руки, которые она не знала куда деть.
– Никогда не спрашивай, правда это или не правда. Не подвергай сомнению то, что я тебе говорю. Я не клянусь любить тебя всю жизнь… Но сейчас, в данную минуту в моем мире существуешь только ты. От одного твоего голоса – даже по телефону – у меня мурашки бегут…
Она не подумала «ну зачем же столько пафоса, как в театре». Она не могла так подумать. Его слова не казались ей пафосными.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст