– Что? – недоумевая, спрашиваю её.
– Твои головные травмы. – Взахлеб. – Они…
И сестра отвернулась. Она достала из кармана платок и высморкалась, а затем нервно стала стучать пальчиками по пластиковому подоконнику, смотря в окно на птиц, пролетающих рядом.
– Что с моей головой? – Я наконец понимаю, что она хочет сказать. Точнее я догадываюсь, что это связано с этим.
Молчание. Напряженная тишина в палате, и между нами двоими словно пробегает ток. Но затем сестра на одном дыхании протараторила следующее:
– В твоей голове развивается глиобластома. И довольно быстро. Врачи говорят, что они бессильны, она неоперабельная, а химиотерапия или лучевая терапия здесь не помощники.
– Что? – Её слова повергают меня в шок. Секунда, и в окно врезается птичка, а я вздрагиваю от громкого «Бум!». Кристи удивленно отскакивает от окна, а затем снова встает на прежнее место. Она не хочет видеть моего лица и то, как я это восприму после всего. Я выжила, чтобы вновь погибнуть.
– У тебя опухоль головного мозга, Эм. Рак. – Проговаривает она.
И тут груз её слов доходит до меня.
«Ну что, ты все еще хочешь умереть?» – говорит внутренний голос.
Часть вторая «Надежда»
Три
Кристи раскрывает жалюзи, чтобы солнечный свет проникал в палату. Я укутываюсь покрывалом. За последнее время темнота мне полюбилась. Я хочу провести всю жизнь под одеялом. Осталось недолго.
Мне так обидно и грустно, что я такая дура. Я играла с судьбой, и она ответила мне той же монетой, решив предварительно помучить. Сколько раз я уже выживала, и даже сейчас… я осталась в живых. Но мне предстоит умереть.
Раз в день меня заставляют посещать психолога. Один на один, чтобы я могла рассказать все свои страхи, чувства и эмоции. Но из эмоций у меня есть только слезы и глубокая обида на себя. Я себя ненавижу. Психолог, следя за моим состоянием на протяжении месяца, пришла к заключению, что я вполне вменяемая, а моя попытка самоубийства, скорее всего, была глупостью под давлением обстоятельств.
И даже после этого заключения, которое требовалось врачам, я все равно продолжила её посещать, хотя уже и могла прекратить. По крайней мере, только у неё я могу беспричинно рыдать, глядя на маятник, стоящий у неё на столе, который по идее должен успокаивать пациента, хотя я и еще больше впадаю в отчаяние, когда гляжу на него. Действие маятника бесконечно, но я не вечна. Конечно же, никто не вечен по своей сути, зато у них впереди взросление, старость и смерть. А у меня только смерть.
Теперь вечные мои друзья – это таблетки от тошноты и мигрени. Хотя даже они иногда не помогают головной боли не появляться вовсе, за все месяцы, что я здесь нахожусь, у меня