Теперь стало ясно, что мы действительно уже сталкивались, но только не в этом году, а во время одного из предыдущих заданий. Из моих девяти выходов в прошлое только один пришелся на тридцатые годы тринадцатого века, и тогда я действительно играл роль монаха. Понятно, что в поисках летописей и иных письменных документов спасателям все время приходится отираться возле монастырей. Но обычно мы рядимся в бояр, и лишь иногда приходится переодеваться чернецом. Все бы ничего, но мое поведение во время нашей встречи под Переславлем… хм, несколько выходило за рамки привычного. Но моей вины тут особо нет. Шел себе по лесу в поношенной рясе и, несмотря на прохладную погоду, босиком, рассчитывая, что на мою персону в таком виде никто покушаться не станет. И действительно, встреченные по пути разбойники ограничились лишь презрительными взглядами в сторону монаха-оборванца. Так бы и прошел мимо, если бы тати в это время не грабили несчастных прохожих, на свою беду оказавшихся сравнительно зажиточными. И ладно, если бы разбойничали голодные крестьяне, которых на большую дорогу толкнули неурожай или военные действия. Но нет, эти оказались настоящими профессионалами. Одеты хорошо, бороды аккуратно подстрижены. Кое у кого на голове красуются железные шапки[7], а на кожуки местами нашиты стальные пластинки, прикрывая самые уязвимые части тела. У каждого второго в чехле за спиной висит щит. Вожак, с непроницаемым лицом бывалого воина, вообще блистал новенькими поножами и наплечниками, а шею закрывал высокий кольчужный ворот, сплетенный из больших плющеных колец. Вооружены лихие люди отнюдь не дубинами или крестьянскими секирами[8], а боевыми копьями, топорами, чеканами и даже короткими мечами. И все это железо тщательно начищено и блестит не хуже, чем у княжеских дружинников. Таких вот хорошо экипированных и признающих дисциплину бродяг называют охочими людьми. Обычно они подвизаются на охране купеческих караванов или ходят в Югру за пушниной, а при случае нанимаются к какому-нибудь князю на время похода. Но эта ватажка вместо честной и достаточно прибыльной работы выбрала путь злодейства и разбоя.
К моему приходу как раз этим нехорошим делом шайка и занималась. Двое разбойников держали за локти истошно кричавших мужиков, не желавших расставаться с имуществом, еще двое тщательно их обыскивали, не забывая даже вытряхнуть сапоги и развернуть обмотки. Главарь банды следил за процессом, давая указания, а его помощник время от времени старательно бил крестьян кулаком, видимо, отрабатывая удар. Протестов такое вопиющее поведение ни у кого из товарищей «боксера» не вызывало. Наоборот, его соратников также было решительно невозможно обвинить в гуманизме при обращении с пленными.
Скорее всего, после окончания забавы несчастных селян отпустят, но они почти наверняка станут инвалидами, неспособными содержать семью.
Инструкция гласит, что при встрече с криминальными