Дорога слегка петляла, но, в общем, шла в нужном направлении, лишь иногда огибая особо трудные препятствия или спускаясь в балки. Хвойные деревья сменялись березняком, обозначающим места недавних вырубок, а те чередовались с прореженными дубовыми рощами. Затем снова начался густой еловый бор, в котором высоченные деревья затеняли свет, так что казалось, будто наступил вечер. После получаса такой езды ни одной живой души нам еще не встретилось, и у нас забрезжила надежда на благополучный исход путешествия. Похоже, что от потенциальной погони нам уйти удалось. Однако условный рефлекс заставил меня резко притормозить перед крутым поворотом и крикнуть Егорке, чтобы он сбавил ход.
Рефлекс этот получен отнюдь не в ходе тренировок, а на автомобильной трассе за городом. Однажды из-за такого же вот поворота, закрытого деревьями, выскочил на спортивной машине лихой джигит, додумавшийся отключить автопилот и, не сбавляя скорости, совершить обгон на участке с ограниченной видимостью. Естественно, на встречной полосе он лоб в лоб столкнулся с грузовиком, а я с тех пор проявляю повышенную осторожность в таких опасных местах.
Остановились мы вовремя. Как только сдвоенный перестук копыт наших коней стих, встречный ветер донес до нас равномерный гул от движения небольшого отряда всадников. Сбыслава метнула на меня восхищенный взгляд, полагая, что узреть невидимую засаду мне помогло шестое чувство, а Егор машинально поднял руку к плечу, пытаясь нащупать оперенье стрел. Вспомнив, что у наездников боезапас не носится за спиной, а прикреплен к седлу, отрок наконец нашел искомое и откинув крышечку с тула[6], достал бронебойную стрелу.
Топот приблизился, и я уже собирался скомандовать отход, но некоторые неповторимые идиомы, громко произнесенные вслух и донесенные до нас порывами ветра, убедили в том, что перед нами свои. Иностранец, даже после обучения в ЦРУ, так сочно выражаться не сможет. От радости я даже потер руки. Вот и замечательно – отдам им обузу и свалю. Меня сюда прислали за летописью, а не детский сад открывать. Послав подчиненного вперед, все-таки Егорку местные ратники в лицо хорошо знают, я с опаской тронулся следом.
Так и есть – городецкие дружинники. Сначала показался дозорный, истово махавший руками и кричавший, чтобы по нему не стреляли, а за ним выехала дюжина всадников. Они, как и мы, убегали от монголов, только параллельной дорогой, пока наконец, наши дорожки не пересеклись. Однако, даже отступая, боеспособности гридни не потеряли. Помятые щиты с иззубренными краями и торчащими обломками стрел