Иначе сложилась жизнь немецких колонистов в странах Северной и Южной Америки, в которых они, в отличие от немцев стран Европы, входивших в бывший Восточный блок, остались и практически полностью ассимилировались. К примеру, сегодня граждане США немецкого происхождения по своей численности находятся на первом месте и опережают все другие группы этнического населения страны: ирландцев, англичан, итальянцев, а также черных и мексиканских американцев.
В работе обосновывается положение, что основная причина такого различного поведения немецких переселенцев в различных странах связана не столько с уровнем развития проживающих в них народов, сколько с различным отношением к этническому немецкому населению и политикой этих стран по его ассимиляции. Если в странах Восточной, Центральной и Юго-Восточной Европы она была насильственной и принудительной, включала дискриминацию и репрессии против немецкого населения, депортацию и лишение мест компактного проживания, то в Соединенных Штатах Америки, Канаде и странах Южной Америки имела место, в целом, естественная ассимиляция. В странах Латинской Америки политика естественной ассимиляции в отдельные периоды также включала методы принуждения, которые, однако, проходили без массовых репрессий, дискриминации, без огульных обвинений и «назначения» своих граждан немецкого происхождения внутренним врагом. В итоге эти различия и определили совершенно противоположные процессы, тенденции, темпы, а в целом, конечные результаты в ассимиляции немецких колонистов в этих странах.
Завершается изложение многовековой истории немецких колонистов обоснованием необходимости не замалчивания, а открытого и критического обсуждения всех аспектов прошлого. Лишь признание имевших место преступлений является условием к действительно новому и процветающему будущему для сегодняшних поколений людей в странах прошлого проживания этнического немецкого населения.
Отмечается, что время немецких колонистов в странах Европы безвозвратно ушло, а окно истории этого уникального явления закрылось. Сегодняшние новые исторические и экономические реалии исключают всякую возможность серьезно утверждать о готовности сколь-нибудь значительной части населения Германии снова