Николай представил Родиона Борисовича, как прикомандированного сотрудника и сел за стол. Хозяйка подала варёную картошку и квашеную капусту. Пригласила гостя к столу.
– Смотри-ка, даже клюкву в капусту для красоты насыпали, – засмеялся Сорванцов, – всё делают для того, чтобы продать.
– Клюкву добавляют не для красоты, а чтобы капуста не плесневела. Так сказать, природный антибиотик. Кислота убивает всё живое, – пояснила Люба.
– Видишь, Родя, какая жена у меня учёная. А я, помню, в школе абсциссу с абсцессом перепутал, оговорился. Так училка на мне отыгралась. Учёность свою продемонстрировала. А я нарочно хотел её позлить. Из школы, сволочи, меня исключили.
– За абсцесс? – удивился Боев.
– Почти. На самом деле я из рогатки абрикосовой косточкой чуть было директору глаз не выбил. Но через две недели восстановили. Не переживай. А ты, Люба, знай, что жена, на лице у которой ненависть, может лишить мужа аппетита.
– Других мудростей не знаешь? – строго парировала Сорванцова.
– Знаю. Желаниями, переходящими за границы здоровья, приобретаем себе болезни.
После изречения второй мудрости Николай на глазах стал слабеть. Вскоре обмяк до того, что захотел лечь спать, но был не в состоянии сам раздеться.
– И где вы только нашли такого, на свою голову, – помогая Любе раздевать и укладывать Николая, ворчал расстроенный Боев.
– На танцах, – отвечала Сорванцова. – Как сейчас помню. Зазвучала песня «Варвара жарит кур», и он ко мне подошёл, пригласил на танец. Так и познакомились.
– Песня называется: «Варвара жарит кур»?
– Да. Это «Бони М». Там слова такие есть, похожие по звучанию на «Варвара жарит кур», – пояснила хозяйка.
– Понятно.
Сначала сняли с сонного Николая брюки, а затем Боев стал снимать с хозяина дома пиджак, и на пол посыпалась соль.
Люба покраснела и стала за мужа оправдываться.
– Кто-то его научил, что для улучшения выработки в желудке соляной кислоты надо каждые два-три часа рассасывать под языком крупный кристаллик соли. Вот он и насыпал себе полный карман. Посмотрите, соль крупного помола, она не для того, чтобы прохожему в глаза кинуть. Коля не разбойник, он о здоровье своём печётся.
– Это я уже заметил, – съязвил Родион Борисович.
– А сколько вам лет? – поинтересовалась Сорванцова.
– Шестьдесят один.
– Есть жена, дети?
– Нет, и никогда не было. Всё время один.
– Неужели же вам ни одна женщина не понравилась за столь долгую жизнь?
– Была в плановом отделе Ира Гражданкина. Она замечала, что я на неё поглядываю, но у неё уже был парень. На директорской «Волге»