– Встретим сердце рейха заверениями, нашей любви к фюреру и партии… – начальница вскинула руку в нацистском салюте. Девушки, оправляя кители с нашивками СС, выстроились у сидений: «Хайль Гитлер! Зиг Хайль!»
Начальница кивнула. Фрейлейн Антония начала, высоким сопрано:
– Die Fahne hoch! Die Reihen fest geschlossen!
– Знамена ввысь! В шеренгах, плотно слитых,
СА идут, спокойны и тверды…
Девушки подхватили песню, держа равнение направо. Они гордо подняли головы, в черных пилотках, с молниями СС.
Состав, дернувшись, остановился, начальница распорядилась:
– Забираем багаж, выстраиваемся по парам. У вокзала нас встречает автобус… – колонна девушек в шинелях, потянулась на платформу.
Братья фон Рабе заняли отдельное купе, в особом, литерном поезде. Состав отправлялся с центрального вокзала Варшавы в Берлин. На перроне слышались оживленные голоса офицеров, в багажные вагоны грузили заманчиво выглядящие ящики, с официальными наклейками хозяйственного управления генерал-губернаторства. Персонал СС возвращался домой, на рождественские каникулы, с подарками для семей.
Отто прилетел в Варшаву из Кракова, не с пустыми руками. Он показал Генриху шкатулку, с кольцами, ожерельями и браслетами, с маленькой, трогательной серебряной ложечкой. Генрих смотрел на эмалевого медвежонка, с гравировкой на обратной стороне:
– Любимому внуку Эдуарду, от бабушки и дедушки. Брюссель, 1938…
Отто забрал ложку:
– Извини. Руки не дошли избавиться от гравировки, но в Берлине я обо всем позабочусь… – брат добавил:
– С началом депортаций евреев из западных стран, склад реквизированных вещей значительно пополнился. У жидов из польских гетто, одни вши за душой… – он брезгливо поморщился. Генрих велел себе ничего не говорить.
Путь от Варшавы до Берлина занимал всего пять часов.
Они отлично пообедали, в компании знакомых офицеров, за накрахмаленными скатертями. Генрих поднял, тост, за процветание идей фюрера, и скорый разгром большевистских орд, на Волге. Звенели хрустальные бокалы, золотилось французское шампанское.
Поезд мягко покачивался, за большими окнами виднелись ухоженные фермы рейхсгау Ватерланд, далекие шпили церквей. Зима в Польше тоже стояла мягкая. Зеленая трава покрывала пашни, в сером небе кружились птицы. Раньше земли принадлежали полякам. Население выселили на восток, заменив его жителями рейха.
На обед подали пармскую ветчину, салями из Венгрии, испанские оливки. Для Отто принесли картофельное пюре, со специями, и запеченную цветную капусту, остальные офицеры ели бигос. Кофе Генрих забрал в купе, сославшись на то, что ему надо поработать:
– Хоть бы он в ресторане остался, – мрачно подумал фон Рабе, – мы меньше дня вместе, а меня уже мутит. И все каникулы надо терпеть… – Отто подхватил тарелку с греческим инжиром:
– У меня