сплетённая из хлопьев кисея…
Всё было непонятней, чем казалось,
и это понимал не только я.
Мне говорили: вероятно, дело
в двух станциях… Но камнем шёл во тьму
тот разговор, поскольку холодело
любое сердце, близкое к нему.
Я был в хвосте и видел дым и ветер,
пошёл вперёд – наткнулся на замок;
мой громкий стук остался безответен,
а мер других придумать я не мог –
и потому опять следил за вьюгой,
скрывающей пространство, как секрет,
ища который, хоть сто лет аукай –
едва ли будешь встречен и согрет.
Но разгадай его, другим на зависть, –
увидишь путь и в серой пелене…
Всё глубже и сложнее, чем казалось,
что очевидно здесь не только мне.
Я сплю, когда мой поезд неподвижен,
а просыпаясь, вижу: мы пока
в пути. О том, что кто-то где-то вышел,
известно лишь со слов проводника.
От станции Не Помню и, должно быть,
до станции Не Знаю – всё бело.
Лишь паровоз набрасывает копоть
на снег, на мир, на зябкое стекло.
***
Мир качнётся, заспанно говоря
о пути, дарующем новый опыт –
так начнётся первое января.
Не скажу, что это меня коробит.
Я и сам начнусь, полагаю, так:
с ничего, с раскачки, с кофейных пятен
на плите, с пернатых дневных ватаг,
чей звенящий гомон излишне внятен.
К мизансцене этой я так привык –
проживу её, не взглянув и мельком
на сценарий (рыхлый, как черновик,
но вполне готовый по здешним меркам).
Канет год, и крон его нагота
перейдёт, чернея, рубеж – и, может,
так начнётся новое навсегда.
Не скажу, что это меня тревожит.
Я и сам миную рубеж, а он
только был, и вот уж его не стало –
так на миг является махаон
за окном летящего вдаль состава, –
а окно искрится, как слабый наст,
а вагон то весел, то беспробуден…
Этот краткий миг да пребудет в нас,
как и мы в мгновении сем пребудем –
даже много после, когда, прошед
расстоянье дня, поползём по норам.
Так начнётся старый, как мир, сюжет.
Но для нас, живущих, он будет новым.
***
Пока и год не год, и не вполне
пригодно всё, что раньше означало
хоть что-то, ибо мир не на волне:
всё обнулилось, всё опять с начала.
И свет не свет, и утром за окном,
плевать на календарь, мороз не крепок,
и мир, как в измерении ином,
один сплошной набросок или слепок.
Но низкий старт на то и низкий старт,
чтоб мчаться, прибавляя по неделе,
куда-то добежать и кем-то стать,
и потому-то все вокруг при деле.
При деле сын, и кошка у окна,
и за окном любой весёлый ландух,
ликующий от грома и огня,
и