Переубедить её было невозможно. Ляля рыдала почти каждый день, а Ольга Андреевна называла её избалованной истеричкой. Последней каплей стала Лялина истерика, длившаяся несколько часов после того, как Ольга Андреевна сказала отцу, что его дочь лесбиянка. Отец вызвал скорую помощь, потому что Ляля стала задыхаться от слёз. После этого случая отец подал на развод. Через месяц Ольга Андреевна родила Марину. Ляля стала ненавидеть и Марину с такой же силой, как и её мать. Забыть все оскорбления в свой адрес и в адрес отца она не смогла за прошедшие тридцать два года. Марина для неё была таким же исчадием ада, как и её мать. И вдруг, за один день, у неё начало меняться мнение о сестре. Ляля стала узнавать о Марине, со слов Лары, отца и Тани такие черты характера, которые были свойственны и ей, Ляле: Марина увлекается импрессионистами, и привила любовь к ним и Ларе, она посоветовала младшей сестре заняться спортом, изменить гардероб, поступить в институт. В истории с Нужновым, Ляле сразу стало понятно, что ни о какой любовной связи и речи не идёт. А вот то, что умный, интересный, взрослый мужчина, мог разговаривать с её 18 – летней сестрой часами, да так, что весь завод следил за их отношениями, её, Лялю, привело только к одному выводу: ему было интересно с Мариной и было о чём поговорить. Марина её заинтересовала. Но Ляля призналась себе и в том, что ей не хочется менять мнение о сестре в лучшую сторону. Ей хотелось быть единственной дочерью своего отца, унаследовавшей внутреннюю культуру и аристократизм их рода. Она давно привыкла к этой мысли, сроднилась с ней, гордилась своей исключительностью. А менять свои внутренние ощущения, о, как не хотелось. Уж лучше бы Марина была такой же, как и её ненавистная мать.
«Посмотрим, что покажет сегодняшний ужин», – решила Ляля.
Из деревни, в которой жила Танина родная сестра с мужем и двумя сыновьями, отец вернулся удручённым, но, как всегда, виду не показывал и улыбался своей очаровательной улыбкой. Татьяна, сразу с порога, прошла на кухню и, громыхая посудой, стала готовить воскресный ужин. Лариса вернулась злая и стала истерить, пытаясь уговорить мать дать ей денег на новый наряд, который хотела купить до прихода Марины.
– Дай денег! Я хочу новое платье! Ты обещала! – кричала Лара.
– Не мешай готовить! Перебьётся твоя Марина! Нашла, перед кем красоваться! – таким же криком отвечала Татьяна.
– Я не для неё, я для себя! Я не хочу носить, что ты мне понакупала! Всё выброшу, и буду ходить голой, так и знай!
– Да ходи! Мне-то что?
За час до ужина, Лариса поняла, что спорить с матерью бесполезно, что она уже в магазин не успеет, закрылась в своей комнате и стала наряжаться в то, что у неё было.
Время приближалось к шести, атмосфера в доме стояла накалённой, все ждали прихода Марины с сыном, и никто не желал этой встречи.
Часы пробили шесть раз и в квартиру позвонили.
– Она что, не могла немного опоздать? Я не успела накрыть. Босс, открой дверь. Не слышишь? К тебе гости