– И вот этот жуткий, который пальцы тянет и смотрит так осуждающе – это Иво Бретонский, канонизированный судья, защитник вдов и сирот… Я знаю, какие слухи про меня ходят… У Клэр очень тяжелая беременность, мы на «скорой» мотались за прошедший месяц раз пять, она хочет, чтобы я все время был рядом. Боже, Ленка, если бы ты знала, а дома Петра, и я все время срываюсь по ночам к Клэр, но у Петры, слава Богу, все очень хорошо протекает, и я ей даже ничего не говорю, когда уезжаю к Клэр по ночам, когда ей плохо, это ужасно, я знаю, я все время мотаюсь через этот чертов мост, и меня рвет на части, ну, так уж вышло, так сложились обстоятельства, прости, что я все это тебе говорю, мне просто надо кому-то…
Я не знала, что тогда сказать, отчетливо было слышно, как течет внизу Влатва, кажется, только спросила: «Как, и Клэр тоже?» Хотя внутри у меня закипало, и, вероятнее всего, сначала я хотела сказать: «Ты превратился в своего отца, он бы тоже сказал «так сложились обстоятельства», или что-то в этом духе, но я просто не могла так ударить Матиаса по больному.
– Матиас, я не хочу этого слышать.
– Ленка, ну ты же знаешь, как я к тебе отношусь, ты же мне как родная, я все могу тебе доверить…
Возможно, это сказывался выпитый порто руби в кафе или количество вылитой на меня информации, но в следующий момент я уже кричала то, что, как я всегда думала, никогда не произнесу вслух, свой самый страшный секрет, как умалишенная:
– Как родная? Как родная? Ну, пойдем, родной, я тебе покажу свою коллекцию портретов, у меня ведь весь дом обклеен тобой, как в музее! Я собираю все: магниты, открытки, футболки, холщовые сумки, альбомы, потому что он – это ты, и я люблю тебя и всегда любила, а муж мой думает, что я книги Кафки так люблю!
– Ленка…
О, господи, ну и дура.
– Прости, я не знал… если бы я знал…
– Если бы ты знал, тогда что? Что тогда?
Но Матиас смотрит на свои ботинки и ничего не говорит. Неожиданно я чувствую себя такой уставшей, как будто не спала три дня. Все, что мне хочется, – это поскорее добраться до дома и лечь спать.
Дальше Матиас провожал меня до дома, и мы молчали, и на дороге видели мертвую чайку. На следующий день я собрала почти все изображения Франца в своем доме в пластиковые коробки и убрала их на чердак, кроме пары любимых магнитов. Муж промолчал.
Я по обрывкам потом соберу дальнейшую цепочку событий: где-то в десятых числах апреля Петра потеряла ребенка, поскользнувшись и упав в ванной. Она долго не могла вызвать «скорую», потому что не сразу смогла встать, а Матиас в тот момент был с Клэр, которая в итоге благополучно родила девочку.
С той встречи в апреле мы с Матиасом не виделись, если не считать, конечно, портретов Франца, которых с каждым годом в Праге становится все больше и больше, и от его лица не спрятаться нигде, даже если очень захотеть. Вот он – заветный стенд с магнитами в углу, кто-то еще рассматривает новую коллекцию, вьющиеся собранные на затылке