Ладно. Пора на выход. Шапка, перчатки, пуховая жилетка под пальто, теплые носки, удобные ботинки, наушники. Все – черное. Когда я накупила столько черного, что оно вытеснило цветное из шкафа, – не заметила. Вот ведь.
И двадцать два неотвеченных с собой, на Вацлавскую. И городскую карту, консьерж опытный, понял, что не стоит оперировать понятиями право-лево-север-юг, лучше нарисовать поярче, и гостиницу отметить пожирнее.
Попросить его заказать столик в самом вкусном месте на вечер. Буду исправлять, что вчера нагородила. Ане набрать, извиниться.
Оделась капустой, зато тепло. Картой мне обещан день пешехода. А карты, как известно, не врут.
Быстро спускается тьма на город. Как бархатное покрывало на птичью клетку, раз – и вот вам ночь. Здесь я была. Впереди старая синагога под названием «староновая». Аудиогид равнодушно пояснил, что пока она была единственной, называлась новой, когда построили другие синагоги, ее стали называть старая новая, чтобы не заморачиваться. А в книжке для засыпания другая история, ангелы принесли камни от разрушенного иерусалимского храма для постройки синагоги с условием их возврата, когда придет время. Так возникло новое на старом. С ангелами версия выглядит надежнее.
Ангелы, если вам не лень было из Иерусалима камни носить, не поскупитесь, дайте знак, как выбраться, как вернуться к себе прежней?
Длинная улица, на удивление прямая, ни одного освещенного окна, свет фонарей как сквозь черную вуаль пропущенный, но впереди все-таки ярче. Вот в лесу можно направление по солнцу определять. Не пробовала, но теорию знаю. А в темном городе иди на свет, там точно жизнь, люди.
Отчетливее детали, фонари ярче разгорелись, видно, что дома все разного цвета, хвастают друг перед другом фасадами.
А вот и женщина, догоню, спрошу, правильно ли иду.
– Мама? Здесь? Мама!
Обнимаю маму, слышу родной запах, схожу с ума?
Мама улыбается, обнимает поверх моих рук, мама, теплая, родная, роднее нет никого.
– Мам, я сошла с ума?
Смеется, берет за руку, как в детстве, когда через дорогу переходили, мягко, но крепко, пропуская свои пальцы между моими. От ее нежности и любви тепло, спокойно и радостно одновременно.
Мы идем, поднимаемся выше и выше над городом, легкость и свободу слышу, осязаю, чувствую невыразимо и ясно.
Между домов под нами лужайка, вся в ярких одуванчиках, где бегает вприпрыжку, кружится девочка в белом платьице с корабликами по подолу. Я вспоминаю это платье. И девочку.
Вот она ближе, не видит меня, увлечена разглядыванием крупного цветка. С восторгом произносит: «Здравствуй, маленькое солнце! Здравствуйте, солнцы!» и раскланивается во все стороны. С порывом ветра втягивает ноздрями пыльно—медовый запах и срывает самый