– А помнишь, Степаныч, как Зойки-телятницы сын, что в Алжире инженерил, про арабов рассказывал? Чего они у себя придумали в шестидесятых?
– Нет, вроде, а чего?
– Да, тоже голод, нищета, – не до детей было. Вот, и надумали они тогда… – он достал из пачки папироску, ловко подкурил, пару раз втянул дым и начал открывать окошко.
– Да, говори ты, Валь, не томи! – взмолился Макеев, – чего они сочинили—то?
– А то и сочинили, Иван Степаныч, что аккурат посреди ночи поднимался их муэдзин, попов помощник, на минарет. Башня у них такая возле церкви-мечети. А как поднимался, так и орал что есть мочи с балкона:
– Вставайте, мол, граждане арабы, любите друг друга, пришло времечко!
Председатель задумался, стараясь осознать услышанное.
– А орут, говорит, они там, что твой Шаляпин. – Продолжал Валентин, попыхивая папироской. – Аж сами себе уши затыкают. Хочешь, не хочешь, а проснешься. Ну, а проснулся, так и того… Через год арапчат у них народилось, как в море рыбы.
Макеев посмотрел на Вальку и недоверчиво покачал головой:
– Тю… да у нас даже церквы в деревне нету, не то что минарета.
– Минарета нет, – согласился Валька, – да и не прокатит у нас такое. Ходить, будить, да в ухо орать? Так сам в ухо и выхватишь, всем работать спозаранку…
Макеев сидел молча, что—то напряженно обдумывая.
– В выходные если только, – продолжал рассуждать Валентин, – так опять же все после бани выпившие дрыхнут, хрен их разбудишь…
– Точно! – подскочил вдруг председатель. – Выпившие! Придумал, Валька!
– Баба Галя… баба Галя!
Баба Галя, кряхтя, выбралась из кровати, сунула ноги в тапки и дотопала до окна. И кого там бес принес посреди ночи?
За окном, среди кустов смородины, показалась кудрявая голова Вальки.
– Чего орешь, недотыка? Опять фонарь на кавалерке навесили?
– Да, не ругайся, ты, баб Галя, дело у меня к тебе… личное…
Спустя полчаса Макеев опасливо нюхал содержимое баночки, что вручил его запыхавшийся помощник.
– Большеголовник это с петрушкой, травка-заманиха и еще чего-то… – докладывал Валька, довольный, что участвует в таком важном деле, – ложки на бутылку хватает, проверено… Мишка Зуев лечился, говорил, через час коряга шумит – будь здоров! Он остаток в овощник выплеснул, так ему потом кроты весь огород сдуру перерыли, копать не надо было…
Надька-самогонщица, привычно достала с полки жестяную воронку с ручкой, как вдруг ей с улицы почудилось какое—то легкое скребыхание. Подойдя к окну, она отодвинула шторку – никого. Надька вгляделась в темноту и на всякий случай звякнула воронкой.
– Только посунься! – пригрозила она в форточку невидимому посетителю, – живо кипятком-то обварю!
Постояла еще немного, вслушиваясь в тишину ночи, потом плотно прикрыла шторы и достала