– Вит-тя-а, Ви-ть-тя – заехидничал голос из кустов. – Это досужие чечевицы своё мнение высказывают.
И все-то, и всё-то против меня было.
ЗНАМЕНОСЕЦ ВЕСНЫ
Знаменосец весны. Косинова Даша, 13 лет
С какой-то поры полюбил я в одиночку затеряться вдалеке от дома. Думается хорошо. А подаренный дедушкой бинокль словно раздвигает мне горизонты.
«Вот тебе, Витя, мой подарок. Он мне большим другом был, пусть и тебе таким же станет. С ним, – засмеялся дедушка, – дальние страны можно изведать, недалеко от дома находясь».
Я теперь не расстаюсь с биноклем. Спасибо дедушке. А ещё за то спасибо, что научил он меня к каждой живинке в природе приглядываться. К каждому кустику, колоску, птичке или лягушке, жучку или комаришке. Ой, сколько, оказывается, у них у всех секретов для нас припасено!
Свидание с природой теперь для меня всегда ожиданьем необычного стало. Ни осенняя слякоть, ни зимний мороз не разочаруют.
Особое состояние души ранней весною. Как долгожданную гостью встречаешь с прилету каждую птаху, как желанных друзей приветствуешь зелёные иголочки проклюнувшихся трав. С трепетом идёшь в ранневесенний лес, и тебя светлой радостью встречают белые ветреницы, голубые пролески, синие в розовых вспышках медуницы…
Тишина в лесу. Торжественная. Но лес не замер. В его обители как нигде ощутишь напор жизни. Вот тарарахнул об сухостоину свою брачную трель дятел. На первое тепло выползли на свои кучи муравьи, и шумно шевелится их толстая шуба. Смотришь на них: «Ой, сколько дел-то у них! Ой, сколько дел…»
Вдруг спугнёт твои раздумья тихое ржанье жеребёночка, да такое жалобное, ну точно, потерял в лесу свою маму малыш. Ой, беда какая. Сердце трепыхнётся – помочь бедняжке. И тут же улыбнёшься невольно: соловей свистун пожаловал. Это его приветственная запевка.
Прошелестит подсыхающей листовой прелью гадюка. Вялая после спячки. А может, охмелевшая от запахов весны, ищет обогретый солнышком сугорок.
Шепчут и булькают из подсевших то тут, то там облаков снега мутные ручейки, посапывает земля, впитывая влагу.
И вдруг заблеет над головой барашек.
– Что за дьявольщина?! – запрокинешь голову. – Кто его туда затащил? И расхохочешься над своей оплошностью: кулик это хвостом любовные страдания выводит. Забирается на умопомрачительную высоту и пикирует, распустив перья хвоста хитрым манером.
Нет, тишина это вовсе не отсутствие звуков, а обворожительная насыщенность ими, побуждающая откликнуться на них каждой клеткой, всем существом, ощутить неуловимые движения жизни, по-особому сейчас понятные тебе и волнующие.