Потоки под твердью, которые направлял он, рождали почти все. Он направлял их вверх решая где в их мире будет, например это «дерево» или «куст». Он не работал один, это была группа силуэтов, отбиравшихся по принципу сильнейших.
Внезапно вся толпа остановилась. Все взгляды были устремлены вверх. Ника замерла вместе с толпой. Она увидела высоко в далеке маленькую ярко-желтую точку, увеличивающуюся в размерах очень быстро. Это было похоже на огненный шар. Но девушка была спокойна. Она знала, что ничего плохого не произойдет. Только «ничего» приближалось ближе и ближе. Начали прорисовываться черты объекта. Все, кто окружал Нику, упали в одну позу на твердь. Девушка, наблюдая, ощущала, как они создают собой один сплошной разноцветный туман. Теперь она уже не отличала одного от другого. Все будто слились в одно целое.
Это был феникс, огромных размеров огненная тварь. Словно сапсан, сложив крылья, он мчался прямо на свою жертву.
Туман, окружавший Нику, стал медленно подниматься по ее ногам.
Жар охватывал все сильнее, словно с неба сошла раскаленная лавина, пожирая в прах абсолютно все. С каждым размахом крыльев этой твари, из них ударяли несколькими разрядами молнии, их звук рождал страх. Вероника чувствовала, как огненный взгляд, проникая в ее мысли, возрождает в них феникса.
Туман поднимался уже высоко над девушкой, он становился темнее, даже чернее. Молнии разрывали его, отбрасывая несколько силуэтов. Немногие поднимались снова. Другие падали словно ночь, исчезая в белоснежной, местами цветной тверди. Этого не должно было случиться.
Жизнь и смерть объединяет – любовь.
Он ждал ее, не оборачиваясь, не смотря и не слушая, угадывая все ее движения. Он знал ее. Каждое мгновение мысли, желания. Он звал ее, всем своим существом, всегда, всю свою жизнь… навсегда…
Она была прозрачным, не имевшим цвета, как все, изгоем, но только не для него. Они наслаждались друг другом, терялись друг в друге, касаясь кончиками пальцев, соединяясь в сознании, рождая целую вселенную. Создавая мир внутри себя они сливались в одно целое. Оставляя всех и все в ненужности в бессмыслии, но только сейчас.
Словно в пустом пространстве не имевшем начала или конца их мысли в унисон каждой буквы одной вспышкой пробуждали что-то ярко белое, живое, не имеющее определенную форму, но стремящееся повторить образ своих создателей. Так происходило всегда. Это был предел их развития, когда они добивались совершенства. Соединяясь, они стали одним.
(Циолковский однажды сказал: «Когда человек достигнет совершенства – его тело будет светиться», я не знаю,