Второй пилот еще что-то объяснял инструктору. Девушка хотела присесть на кресло, но тело отказывалось ее слушать. Мышцы не могли позволить себе расслабиться ни на минуту, что-то несло ее прочь, гнало из этого самолета наружу. Ей хотелось просто разорваться, проникнуть в воздух и раствориться в этом мире:
– я готова – она сказала это сама себе.
Инструктор обернулся, но Алиса уже открыла дверь самолета и шагнула из него.
Парашют лежал рядом с креслом.
Она слышала только шум ветра, разлетавшегося под ней, глаза от защитной реакции прищурились. Адреналин немного разбавил эмоций в ее эликсире, но… Алису крутило словно куклу, падающую с крыши девятиэтажки, прокручивающую в голове снова и снова: «Всеее!… Хорошооо!…. Она потянула руку к кольцу, но его не было. Адреналин снова заработал, протрезвляя женщину: «Как же так? Где? Где? Где? Аааа…!!!».
Инструктор уже летел следом, разгоняясь к ней, как наконец схватил ее словно был с девушкой одним целым.
Уже на земле:
– вы не допускаетесь больше к прыжкам.
Алиса ничего не ответила, опустила глаза и ушла.
Друзья 2
– я думала ты никогда не очнешься – продолжая играть волосами Ники, Лена не отпускала свою тоску
– ну что ты, родная, мне уже лучше
– эти твои переломы, сотрясение – она посмотрела на загипсованную ногу, затем руку – как ребро?
– всего лишь трещина. Лена все заживет, успокойся.
– я так боюсь за тебя, как ты будешь дальше…
Это была грусть или тоска в самых глубоких смыслах. Она уже не хотела верить в счастливый конец, или начало чего-то, ставя под сомнение саму доброту, даже порой любовь, которую всячески пытался сохранить ее маленький трехлетний сын. Люди для нее стали простым кишащим то ульем, то муравейником, то…. Лена говорила про них: «Только инстинкты, только они двигают всеми. К примеру для одних появился новый бренд в одежде, для других в автопроме, для третьих – в еде. Но для всех это звучит одной командой «фас», и они бегут, как и я сама, покупая, или беря кредиты на это свое «добро». Потому, что таково их «Я», ну или мое, неважно. Это просто толпа, которой управляют те, кто управляет теми, бесконечно ради себя.
– Лена, я тебе щас «всеку» – Лука начинал злиться
– Да конечно, сколько можно, – Макс поддержал его.
Лена обиделась, отстав от волос Вероники, и отвернулась, уделяя больше внимания своей же никчемной тоске
Врачи еще долго работали над пострадавшей: зашивали раны, гипсовали переломы, прежде чем увезти из реанимационной в палату.
Была глубокая ночь, даже какая-то слишком темная. Камиэль отдалась своим снам. Он стоял над ней, хотя его нынешнее тело было в другой палате, и видел Эли, «запечатанную» так же в телесную оболочку,