Любовь, чакры и мармелад. Ольга Юрьевна Никитина

озноб. Боярскому повезло, что он застраховал себя на приличную сумму-за идею надо было благодарить директора балета Вениамина. С другой стороны, он иногда задавался вопросом, не навлек ли он этой страховкой на себя травму. Антон в глубине души был фаталистом. Может, не было бы у меня страховки, ничего бы и не случилось. Но чего уж теперь бурагозить… Оставалось только радоваться, что деньги еще были и не приходилось жить за Элинин счет. Тогда бы он, наверное, и вовсе свихнулся. На скамейку во дворе вышли старушки из соседнего подъезда.

      Интеллигентные, с завивкой и помадой, не то, что на окраинах,-усмехнулся про себя Антон.

      –Доброе утро!-проорал он. Дамы всполошились сначала, закрутили головами

      потом разглядели молодого блондина в окне на третьем этаже и приветливо закивали головами. Антон сделал вид, что заинтересовался автомобилем, въезжавшим в арку, а на самом деле искоса поглядывал на старушек. Те оживленно шушукались, бросая взгляды в его сторону.

      –Ну, вот они, мои фанаты,-язвительно пробормотал танцовщик, болтая ногой,

      закованной в пластиковый ортез.

      –Ничего, прорвемся!-твердо возразил он самому себе, посмотрел на часы на стене. Циферблат состоял всего из четырех цифр: 5-6-7-8. Часы танцовщика. Антон привез их с гастролей в Сиднее. Обе стрелки перевалили за полдень. Через пару часов должна была приземлиться во Внуково Элина. Чтобы скоротать время, он сел смотреть фильм.

      Элина прислала смс, что приземлилась и на пути домой. Он даже вскипятил чайник и расставил на столе свой любимый сервиз из тонкого белоснежного фарфора. Купил сервиз в Венском дворце. Продавец сказал, что это точная копия сервиза какой-то княжны. Может, и соврал, но Антон под впечатлением и дворца, и королевского сада, сказал:

      –Беру.

      Элина только головой покачала, мол, дорого.

      –Ну, и что! Для себя же берем, для себя -не жалко.

      Он пришел в хорошее расположение духа, и когда раздался звонок домофона, встал у входной двери, готовясь заключить девушку в объятия. Вот только выражение ее лица, этакое озабоченно-материнское все испортило.

      –Ну, что ты, Тоша, не вставай,-брякнула она с порога. И вместо объятий он

      буркнул:

      –Что я, инвалид, что ли.

      Она посмотрела на него с укоризной, мол, опять ты начинаешь. Опять она перевернула все так, будто она-великомученица и спасительница, а он-вечно недовольная эгоистичная сволочь. Элина ушла в ванную.

      –Чай будешь?-как можно благодушнее крикнул Антон.

      –Да, спасибо.

      Оба склонились над дымившимися чашками.

      «Очень чинно сидим»,-подумал Антон, но вопросов не задавал. Элина тоже молчала. Потом не выдержала.

      –Как дела?

      Он хотел съязвить, но остановил себя.

      –В конце месяца можно снять эту штуку,-он кивнул на пластиковый

      ортез вокруг голени,-и носить специальный супинатор в обуви.

      –Это хорошо. Болит?

      –Не