– Чувствую, в этом доме мне спокойно поесть не дадут. Мама, мы с этим оратором выясним пару вопросов, и я тут же вернусь. Так что, котлеты держи теплыми, как я люблю. Пойдем, помощничек, доложишь свежие новости в приватной атмосфере.
С этими словами, он подхватил Барсикова под локоть и поволок в коридор.
Оказавшись в привычной для себя обстановке, которую составлял покосившийся комод, тумбочка и, покрытая зеленным шерстяным одеялом, кровать с панцирной сеткой, Василий Степанович довольно заурчал и выудил из кармана пачку дешевых сигарет.
Но Аркадий был начеку.
– Не кури! От твоих папирос мухи на лету дохнут. Давай, пока есть время, подкорректируем наши списки…
– Списки-ириски, мать их… – Василий Степанович послушно прошкондыбал к тумбочке и сгреб с нее кипу помятых листочков. – На вот… Зелеными чернилами помечены те, кому назначено на этой неделе, синим те дамочки, кто пока согласия не дал, а красным я отметил выбывших из списка.
Просмотрев внимательно фамилии, помеченные злосчастным красным цветом, Аркадий присвистнул.
– Однако! Я терплю существенное количественное поражение! Пока я прохлаждался на Капри, гляди, Оксана вышла замуж, а эта, банкирша и вовсе уехала заграницу….
Барсиков скорбно поскреб трехдневную щетину.
– Считай, тысяч пятьдесят потеряли…. Ты мне костюм привезти обещался. В синюю полоску и галстук. Что я теперь мужикам во дворе скажу? Засмеют же…
Аркадий в сердцах скомкал испещренную красными чернилами бумажку и бросил на пол.
– Все из-за этой чертовой бабищи с ее Циклопом! Вот что значит, не на тот забег поставить! Не женщина, а Карелин в юбке. Знаешь, сколько мне пришлось ее обхаживать? Да любой МХАТ по мне рыдать должен, как я играл! Она до последнего дня не заподозрила, что мне на нее чихать с Кремлевской башни.
Барсиков хотел добавить что-то, по его мнению, очень значимое в эту историческую тираду, но тут в коридоре раздалось дребезжащее треньканье телефона.
Послышались шлепающие шаги Раисы Сигизмундовны и ее неизменное деловитое «алло».
– Кого?! – было слышно, что Раиса Сигизмундовна приятно удивлена, в ее голосе появились характерные подобострастные нотки. – А… Конечно он дома. Только что приехал. Секундочку… Аркашуля! Тебя к телефону милый женский голос!
Аркадий догадывался, кто может беспокоить его сегодня милым голосом, причем именно в это время, поскольку сам назначил звонок. Но игра есть игра. Он не спеша открыл дверь и с достоинством проследовал к телефону. Позади него, как верный Санчо Панса плелся Василий Степанович, держа наизготове исписанный лист бумаги.
– Слушаю