– Почему в семь?
– В песне поется в семь часов. А мы встречаемся в пять и не у Никитских ворот, а у кинотеатра «Октябрь»
Яблонский услышал, как открылась кабина лифта, застучали каблучки, хлопнула входная дверь.
Григорий напевая, вернулся в квартиру. Принял душ. Прибрал кровать и, усевшись в кресле, стал листать журнал «Культура»
В дверях заворочался ключ. Дверь раскрылась, и в комнату вошел студент института кино Евгений Румянцев.
– Закончил свиданье? – Поинтересовался он, снимая ботинки.
– Закончил.
– Пришли бабло! – Румянцев протянул руку.
– Держи. – Григорий вытащил из кармана мятую трешку.
– Мог бы и поновее найти, – пряча купюру, буркнул Румянцев.
– Деньги как не пахнут, так и не стареют! – родил афоризм Яблонский. – Кстати, старик, хочу послушать мнение специалиста. Меня тут пригласили на фильм режиссера
Арсеньева. Я о нем никогда не слышал, но тот, кто меня пригласил, уверяет, что это наше все! Так ли это?
«От нашего все» Румянцев скривился так, словно нечаянно надкусил гнилое и одновременно червивое яблоко:
– Ну, ты даешь… ваще! Наше все! Да, у нас в совке ничего своего никогда, по определению не было, нет, и быть не может. Для того чтобы что-то создать, нужна свобода творчества, а у нас ею даже не пахнет. Этот твой Арсеньев не наше все, а всего лишь слабая отрыжка западного артхауза.
– Так можно идти или нет? – поинтересовался Григорий.
– Куда?
– Да, на его фильм!
– Конечно, можно. Ведь Арсеньев, как и прослушивания Голоса Свободы, входит в джентльменский набор советского интеллигента.
– Понятно. Сходим. – вынес решение Яблонский.
– Сходят с ума, а кинотеатр посещают. – Желчно хмыкнул Румянцев, закрывая за
Григорием дверь.
В воскресенье Григорий и Катя встретились возле «Октября» В буфете они выпили бутылку лимонада и съели по заварному пирожному.
Закончив, они спустились в фойе и после третьего звонка вошли в зал.
Медленно, словно закат, потух свет, и застрекотала точно, разбуженный сумерками, сверчок – киноустановка.
Тягучее начало фильма не пришлось по душу Григорию, но мере раскручивания сюжета менялось и восприятия фильма. Особенно тронули его умные, смелые и необычные диалоги персонажей ленты. После того как на экране появился «Конец» и фильм снят на пленке Шосткинского комбината. В зале стремительно включился свет.
Молодые люди вышли на ночную улицу:
– Ну, как тебе, фильм, Дима?
– Хороший фильм. Даже целоваться не хотелось.
– Правда.
Катя весело рассмеялась, а Яблонский подумал.
«Боже мой, послал бы я Дмитрия Алексеевича ко всем чертям, будь она хоть чуть-чуть красивее»
– Ну, пойдем?
– Пойдем.
Катя просунула свою руку под локоть Яблонскому и молодые люди, обсуждая ленту, направились к ближайшей станции метро.
Уже заходя