1923
Ася. Растет большая девочка
Папочка был раздражен. Он бросил на обеденный стол пришедшую корреспонденцию и заперся в кабинете.
– Если ко мне придут, скажите, что я болен. Смертельно болен и очень слаб. И очень заразен! Скажите об этом обязательно! – крикнул он совершенно неясно кому – каждому, кто подберет его клич.
– Мамочка, что с ним? – Ася перебирала конверты, нашла письмо от Дузи, адресованное ей.
Оказалось, что банк, где служил папа, в который его выписали из Киева, придумав должность специально для его способностей и опыта, распущен на день. Остановилась работа и ответственные денежные операции. И все только потому, что несколько дней назад в перестрелке с преступным элементом погиб девятнадцатилетний милиционер Говорушкин, сотрудник уголовного розыска. Решили вести непримиримую борьбу с криминальными гадами и раздули из смерти Говорушкина целый подвиг. Но у подвига, как у спектакля, должны были быть зрители. По этой причине почти все учреждения центральной части Петрограда свернули свою деятельность и отправились хоронить героического агента 2-й бригады Петрогуброзыска. Ефим Давидович так же был рекрутирован в скорбящие массы и, ежась от брезгливой иронии, рассказывал затем жене:
– В Александро-Невской лавре есть нынче «коммунистическая площадка». Там юношу закопали в землю и поставили над ним фанерный обелиск, обещая вскорости поставить мраморный, и заявили, что будет не хуже, чем у других. Так и написали: «Жертве долга, агенту 2-й бригады товарищу Говорушкину».
– Успокойся, Ефим. Ты ведешь себя странно.
– Почему, скажи мне, почему «жертва долга» погребена рядом с Чайковским?!
– Фима, ничего уже нельзя сделать. Мальчик умер и, слава богу, обрел покой в земле.
– Нет уж, постой! «Не хуже, чем у других» – это не хуже, чем у кого? У Достоевского, прости его господи?!
– Ефим, порадуйся – у тебя случился непроизвольный выходной.
– На кладбище, Соня, на кладбище!
Краем уха Ася слышала отголоски родительских реплик, но лишь очень краешком. Она уже нырнула в Дузино письмо.
30/I 1923 г.
Киев
Дорогая Ася! И нахал же я. Вот уж сколько времени, как получил твое письмо, а все не отвечаю. В самом деле, когда уезжаешь, кажется, что письмам конца не будет, а когда к делу приходит – пасуешь. Отчасти это можно оправдать: мы ведь занятые люди! По крайней мере о себе я сказать могу, что когда уж имею свободную минутку, то хочется употребить ее скорее на театр или, так сказать… как бы