– Во всяком случае, у тебя, по-моему, странный вид.
Я изображаю изумление.
– Ничего подобного. Наоборот. Посмотри, какой чудесный день, какое дивное солнце.
Она улыбается. Анна, наверно, тот человек, кому можно было бы об этом рассказать, реши я рассказать кому-то. Мы знакомы так давно. Но что-то меня удерживает. Мои отношения с ее мужем?
Я иду к гинекологу, делаю необходимые обследования. Мне звонит Венсан, спрашивает, соглашусь ли я, по крайней мере, выступить за него поручителем. Я несколько секунд молчу.
– Ты был груб со мной, Венсан.
– Да, я знаю, черт, прости меня, я знаю.
– Я не могу дать тебе эти деньги, Венсан. Я пытаюсь накопить себе пенсию, я не хочу потом зависеть от тебя. Не могу допустить, чтобы ты работал на меня. Быть обузой.
– Да, ясно, я понял. Черт, мама, выступи хотя бы за меня поручителем.
– Только не приходи ко мне, когда тебе что-то от меня нужно.
Я слышу, как он бьет трубкой, уж не знаю, обо что. Совсем маленьким он уже был вспыльчив. Вылитый отец.
– Черт, мама, скажи мне, да или нет?
– Прекрати чертыхаться. Как ты разговариваешь?
Мы назначаем встречу с домовладельцем. Экономическая нестабильность, стагнация достигли такого уровня, что столь простая сделка, как съем квартиры, становится фестивалем взаимного недоверия, тут тебе и семейная книжка, и удостоверение личности, справка о годовом доходе, сертификаты, ксерокопии, декларации под присягой, страховки, бумаги, рукописное письмо, вероисповедание и масса предосторожностей арендодателя в преддверии грядущего хаоса. Я спрашиваю, не шутка ли это, отнюдь нет.
Выходя, Венсан заявляет, что хочет меня угостить, и мы заходим в бар. Он заказывает гавайское пиво, а я бокал сухого белого вина из Южной Африки. Мы чокаемся за то, что он стал счастливым съемщиком трехкомнатной квартиры в шестьдесят пять квадратных метров, окнами на юг, с маленьким балконом, за которую я выступила поручителем.
– Ты понимаешь, что это значит, Венсан. Осознай, пожалуйста, свою ответственность. Если ты не будешь платить за квартиру, это падет на меня, а я долго не потяну, ты меня слушаешь, это не игрушки, Венсан, и я волнуюсь не только за вас, я имею в виду и себя, и твою бабушку, чья квартплата тоже на мне, ты это знаешь. Венсан, они сейчас на таком взводе, у них муха не пролетит. Они могут заблокировать твой счет одним щелчком пальцев, подать в суд, издержки за который целиком лягут на тебя, прислать судебных исполнителей, унизить тебя, да мало ли что еще. Никогда не забывай, что у людей, спекулирующих на рисе или пшенице, уже достаточно крови на руках, чтобы без колебаний пролить ее еще немного.
Он с минуту смотрит на меня, потом улыбается:
– Я изменился, но ты этого не видишь.
Мне хотелось бы ему поверить. Хотелось бы заключить его в объятия и осыпать благодарными поцелуями. Но я жду, поживем – увидим.
Совещание