– Сцепилась с кем-нибудь?
– О, послушай, не глупи. У меня нет привычки «сцепляться» с кем бы то ни было.
Я встаю и выхожу к Жози на веранду. На воздухе хорошо, но, несмотря на вечернюю прохладу, она обмахивается, потому что ей душно. Последние недели всего ужаснее. Я не пошла бы на это еще раз ни за что на свете. Живот бы себе взрезала, лишь бы положить конец пытке. Венсан это знает. Я никогда не пыталась приукрасить этот эпизод. Всегда хотела, чтобы он знал. И не забывал. Моя мать то же самое говорила мне, и я от этого не умерла.
Мы смотрим на небо, в его звездную черноту. Я поглядываю краем глаза на Жози. Я виделась с ней раз шесть, не больше, и мало что знаю. Она не неприятна. Зная Венсана, моего сына, я ее жалею, но есть в ней что-то каменное, холодно-упрямое, и я думаю, что она справится, если даст себе труд. Я чувствую, что она крепкая, что в ней таится сила.
– Значит, в декабре, – говорю я ей. – Уже скоро.
– Он прав, – замечает она. – Вы в полном раздрае.
– Нет, вовсе нет, – отвечаю я. – Он меня плохо знает.
Я запираю за ними дверь. Обхожу первый этаж, вооружившись топориком для мяса, проверяю все двери и окна. Запираюсь в спальне. Когда ее начинает заливать рассвет, я так и лежу, не сомкнув глаз. Утро голубое, сияющее. Я спешу к матери. В ее гостиной натыкаюсь на молодого парня, атлетически сложенного, но совершенно заурядного.
Я спрашиваю себя, был ли тот, кто напал на меня вчера, похож на него, – помню я только маску с прорезями для глаз, да и то уже не могу припомнить, синяя она была или красная, – похож ли он на этого типа, который с удовлетворенным видом подмигивает мне, покидая квартиру моей матери.
– Мама, да сколько ты ему платишь, что за убожество!.. – говорю я. – Ты не могла бы его сменить? Не знаю, встречайся с интеллектуалом или с писателем. Тебе же не нужен жеребец, я полагаю. В твоем возрасте.
– Не пытайся меня поддеть. Мне не приходится краснеть за мою сексуальную жизнь. Ты просто стерва. Твой отец прав.
– Мама, хватит. Не говори мне о нем. Ему хорошо там, где он есть.
– Да что ты говоришь, детка?! Конечно, нет, твоему отцу нехорошо там, где он есть. Он сходит с ума.
– Он сошел с ума. Поговори с его психиатром.
Она угощает меня завтраком. Кажется, она еще что-то себе подправила с прошлого раза. Или просто накачала ботоксом, или, уж не знаю, что, не важно. Она коренным образом изменила свою жизнь, с тех пор как ее муж – он же, к несчастью, мой отец – сел за решетку, – хоть она и трудилась на благое дело в первое время. Бесстыдница, да и только. Она истратила много денег на пластическую хирургию в последние годы. Иногда, при определенном освещении, она меня пугает.
– Ладно. Чего ты хочешь?
– Чего я хочу? Мама, это ведь ты мне позвонила.
Она с минуту смотрит на меня, не реагируя.
Потом наклоняется ко мне и говорит:
– Подумай хорошенько, прежде чем ответить. Не отвечай сгоряча. Подумай хорошенько.