Искусство жить (с)нами. Алекша Нович

Кто знает. А ведь каких ребятишек могла нарожать, сильных, здоровых, сибиряков! – сказал он это громко, с гордостью, как будто говорил о своих детях. – А вот у нас с Людмилой Владимировной детишек заделать так и не получилось. Я ей говорю, давай усыновим мальчишку беспризорника, а она говорил, мол: «Не нужно мне чужих оборванцев, грязь разносить только». А Я хотел бы, ребятишек-то. Чтобы улыбались мне по утрам, бежали ко мне, когда Я домой прихожу, папкой называли, а как подрастут, отцом. А, нет, не разрешает Людмила Владимировна, бранится, – на глазах Еремея Ивановича выступили горькие мужские слёзы, он утёр их шапкой. – Может, конечно, Я и много чего хочу. Я вот, например, хотел не в эту экспедицию ехать, а к родителям в деревню. Они уже совсем старые, с года на год помрут ведь, а Я их вижу раз в три лета, когда с делами попроще. Да и вообще, Я в биологи пошёл, что бы саму жизнь изучать, а мне сказали, что стране нужны химики, и вожусь Я теперь с реагентами. А Я ведь не этого хотел! Но все говорят про долг! Долг родине – будь химиком! Долг обществу – женись на достойной женщине и создай приличную советскую семью! И это всё хорошо, по высшим нравственным нормам, но почему же мне так тоскливо-то?

      Еремей остановился и посмотрел на собак, одного из чёрных псов не было.

      – А где монгола-бурят?

      Собаки молча смотрели в сторону леса, оттуда послышался недалёкий лай. Псы залаяли своему сородичу в ответ и побежали в его сторону.

      – Эй! Вы куда! Барбос! – закричал Еремей, но собаки не обращали на него внимания.

      Страх остаться в тайге в одиночестве и без охраны, пересилил страх перед неизведанным, и Еремей недолго думая побежал вслед за собаками. Бежать пришлось быстро, но не долго, метров через двести, среди деревьев мелькнула чёрная шерсть бурята-монгольской собаки. Она что-то быстро откапывала под корнем большого дерева, когда к ней подбежали остальные собаки. После, в земле под большим корнем образовалась широкая дыра и в неё по очереди нырнули все три собаки. Еремей осторожно подошёл к дыре, и внимательно осмотрел её.

      – Берлога что ли… – ели слышно прошептал он.

      Приложив ухо ко входу в берлогу, он прислушался. Собачьего скулежа слышное не было, только ровное быстрое дыхание.

      – Эй! – крикнул он в берлогу.

      В ответ из берлоги послышался скупой лай.

      Еремей бросил сумки на снег, встал на четвереньки и полез внутрь. Берлога начиналась между больших корней и уходила вглубь под дерево. Лаз был на удивление просторным, видно для большого медведя. Проползя метра три в кромешной темноте, Еремей уткнулся лицом в мягкую собачью шерсть. Пёс немного пододвинулся, и Еремей смог пролезть дальше. Поняв на ощупь, и то, что он находится в самой берлоги, он достал из-за пазухи коробок спичек и зажёг одну. Сама берлога была просторной вширь и достаточно высокой, в которой Еремей мог сидеть на полу и не упираться головой в потолок. Здесь было сухо и тепло,