Участвуя в полемике «Всякой всячины» и «Трутня», Эмин энергично открещивался от «родства» с журналом Екатерины.
«Объявите мне, отчего происходит желание причитаться в родню? Затем, что я вижу в городе такую бабушку (так называли «Всякую всячину». – Е. П.), которая всех писателей журналов включает в свое племя, и всегда на них ворчит, хотя сквозь зубы; из чего заключаю, что они не от нее происходят, а она сама на них клеплет. Но почто же называться роднёю? Или она уже выжила из ума? Сомнение мое час от часу умножается: я рассматривал ее труды и после сличал с ее потомством, однако не находил ни малых следов, чтоб она была способна к такому детородию; ибо последние ее внучата поразумнее бабушки; в них я не вижу таких противоречий, в каких она запуталась. Бабушка в добрый час намеряется исправлять пороки, а в блажный дает им послабление: она говорит, что подьячих искушают, и для того они берут взятки: а это так на правду походит, как то, что чорт искушает людей и велит им делать зло. Право, подьячие без всякого искушения, сами просят за работу. Сия же старушка советует, чтобы не таскаться по приказным крючкам, то должно мириться и разделываться добровольно: всякий сие знает, и, конечно, по пустому тягаться не сыщется охотников. Верно, если б все были совестны и наблюдали законы, то не надобно бы было и судов и приказов, и подьячим бы не шло государево жалованье. Но когда сие необходимо, то для чего ей защищать подьячих? Знать, что они-то истинное ее поколение…»
Позже Эмин выпускал журнал «Почта духов», а Новиков, редактор «Трутня», издавал журналы «Пустомеля», «Живописец» и «Кошелек». Все эти журналы, как и многие другие, сообща прививали публике вкус к сатире, к мягкой насмешке, едкой иронии и ядовитому сарказму. Они учили критическому взгляду на мир, учили без боязни возражать сильным мира сего, поднимать их на смех, бичевать их грехи и пороки. И мы еще увидим, что эти уроки не пропали даром.
Действие многочисленных пьес Екатерины II происходит, как правило, в маленьких городках, где живут необразованные и непросвещенные люди. Одно из немногих исключений – это ее неоконченная пьеса «Чесменский дворец», в которой местом действия как раз и является путевой дворец на Царскосельском тракте (в районе современной станции метро «Московская»). Сначала этот