– Конечно, видела – ответила она. – По крайней мере, одного из них, лорда Дженнера… Он приехал с визитом к мамаше после моего дебюта, и представь себе зачем?.. Я даже удивилась, да и мама тоже. Лорд Дженнер советовал мне бросить неблагодарную Вену и отправиться в Америку, где актрис с такими талантами, как у нас с тобой, на руках носят и золотом засыпают…
Выражение недоумения появилось на прекрасном задумчивом лице Ольги.
– Значит, и тебе предлагали ангажемент в Америку, как и мне? – спросила она. – Странно…
– Почему же странно, милая барышня? – неожиданно раздался мужской голос за спиной молодых девушек.
Обе вздрогнули и обернулись навстречу двум старикам, со снежно-белыми кудрями и удивительно почтенными лицами.
Один из этих стариков носил министерские бакенбарды и элегантный светлый костюм, немного моложавый для его лет. Но к внешности известного агента все давно уже привыкли, нимало не удивляясь его пристрастию к розовым галстучкам и коротеньким пиджачкам. Под стать костюму, противоречащему возрасту, было и лицо Карла Закса, почтенности и степенности которого противоречили лукавые и пронзительные глаза, вызывающие какие угодно чувства, только не уважения, подобающего 65-летнему старику. Карл Закс был очень популярен в артистических кругах Вены и Берлина и являлся желанным гостем в доме каждого актера или актрисы.
Спутник его был не менее популярной личностью, хотя по другим причинам. Это был высокий статный старик тоже лет 65, с длинной окладистой серебристой бородой и добрыми голубыми глазами. Одет он был в длинный черный сюртук с черным же галстуком. Август Гроссе был тоже знаменитостью театрального мира, всем известным и всеми любимым провинциальным директором. Вся Германия знала и ценила этого умного и доброго старика, заслужившего безграничное уважение и горячую благодарность бесчисленных молодых актеров, которым он облегчал первые шаги на сцене, воспитывая их в своей труппе и подготовляя для более крупных сцен.
Молодые девушки хорошо знали обоих случайно встретившихся на лестнице стариков и потому не особенно удивились их неожиданному появлению.
– Надеюсь, прекрасная мамзель Ольга простит мне мое появление из-за кулис в самую интересную минуту… Вы были так углублены в ваши размышления, что не слыхали ни нашего звонка, ни наших переговоров с вашей добрейшей хозяйкой, указавшей нам путь сюда, в царство красоты и таланта.
Театральный агент говорил напыщенным слогом человека, желающего казаться совершенно благовоспитанным и утонченным. Для артистов, имеющих дело с венским агентом, достаточно было того, что «директор» Закс был редким исключением среди остальных агентов (в большинстве случаев евреев), слишком откровенно смотрящих на актеров и особенно на актрис, обращающихся к ним, – как на живой