Тщетно либерально-иудейская печать негодовала на «нелепую и постыдную клевету», придуманную «хитрой авантюристкой». Тщетно «великий мастер» Германии с негодованием отвергал «самую возможность совершения гнусного преступления», в котором обвиняет масонов «искусная комедиантка»… Все это не успокаивало общественного мнения.
Но зато следственные власти оказались иного мнения.
Не только прокурор, но и министр юстиции открыто выражал полное недоверие к объяснениям Ольги Бельской и отца убитого, называя их «горячечным бредом», не могущим уничтожить фактических улик: кинжала в груди убитого и окровавленных сандалий, найденных в номере Ольги Бельской. На желтой коже этой специально-театральной обуви ясно виднелась запекшаяся кровь. Очевидно, в этих сандалиях актриса совершила убийство, не имев времени сменить их на современную обувь после спектакля, в котором играла роль Иоанны д’Арк.
Но это предположение опровергло основное положение обвинения – двукратное посещение Ольгой квартиры убитого. Не совсем правдоподобно было, чтобы женщина гуляла по городу в исторических сандалиях. Однако нашелся один из кельнеров гостиницы, утверждавший, что видел Ольгу Бельскую, возвращавшуюся в отель откуда-то в 6 часов утра в четверг. Как ни быстро проскользнула она мимо него, но он все же заметил, что она была обута в желтые сандалии, резко оттеняющиеся от черного платья. Была ли обувь запачкана кровью или грязью, он не заметил.
На вопрос каким образом он мог встретить Ольгу так рано, кельнер замялся ответом, но затем признался, что ночью ходил «поболтать» к одной из служанок, комната которой находится в конце коридора, где жила актриса, причем «заболтался» он до рассвета и встретил Ольгу Бельскую тогда, когда пробирался обратно в мансарды под крышей, где помещалось большинство мужской прислуги.
Обвинение торжествовало и полученные им «удручающие» сведения каким-то чудом сейчас же попали в либеральную печать.
Но через две недели обвинителей Ольги постигло разочарование. К следователю явилась девушка, горничная из гостиницы «Бристоль», и показала под присягой, подтвердив на очной ставке в глаза кельнеру, своему возлюбленному, что он провел у нее в комнате всю ночь со среды на четверг и ушел только в 7 часов утра, почему и не мог видеть госпожу Бельскую так рано.
– А тебе стыдно врать, Ганс, в угоду Бог знает кому, – неожиданно обратилась она к своему возлюбленному. – Такие деньги впрок не пойдут…
Трудно представить себе сенсацию, произведенную этим показанием отельной горничной. Часть газет правого крыла заговорила о невиновности обвиняемой. Другая часть тем усердней стала кричать о происках врагов масонства, желающих повредить ордену.
Заподозрен был даже старик, отец убитого, об отношениях которого к Ольге, прослужившей в его труппе два года, давно уже печатались