Только не думай, что чудес больше не будет.
Дыши.
Теплеет прижатая к шее скула, но Ян, даже чувствуя дрожь башни под разодранным коленом, не останавливается. Это в реальности все сложно, а здесь… Горячая ладонь замирает над грудью хакера, и через секунду ныряет под птичьи ребра, заставляя Оникса испуганно распахнуть глаза.
– Как ты… Это… Делаешь… Ян?
Чувства не подводят, даже мысль о том, что мы лишь комбинация нулей и единиц, не в силах заглушить невозможное чужое тепло с тонкими иголками электрического разряда, которое уже не «над», а «в». Звонко ломается корка льда на замерзшем хакерском сердце. Унимается рваный счет пульса «три-два-два».
Ян тяжело выдохнул, на остатках заряда выбивая из Реки-под-рекой истину.
– Повидайко?
Кивок – это слишком бездоказательно, правда, Ян? Тем более, что добрую сотню раз ты уже заводил на Ладоге этот разговор, выясняя детали истории со Светкой. А рассказывать что-то совсем нет сил. На визуализацию я грохну все ресурсы – полное отсутствие логики, но… Посмотри, Огонь, на то, что увидел Лед.
Короткий фрагмент видеозаписи гугл-глаза одного из спецназовцев, штурмующих домик на Ладоге, был пришит к делу Заневского Кирилла, настоящему айсбергу с подводной частью совершенно неприличных размеров, в котором основную часть составляли подозрения и следы фирменного стиля в вещах недоказанных. За пять секунд и десятка метров до сгорбившихся яблонь – инструктаж. Слова читаются по губам: «Брать живыми», – а произносит их дородный мужик в обтягивающем пиджаке и трещащих по швам брюках. Даже спецназовец отмечает, что без своей формы ему неуютно, и сразу же прикидывает к выпученным рачьим глазам, не потерявшим своего начальственного огонька, синий китель. Повидайко. Прокурор первопрестольной и сорока сороков церквей.
Оникса несет дальше, мелькают выбитая дверь и осколки разбитого стекла, пара секунд замешательства, поиск цели… А потом взрыв, огонь, огонь, огонь, едкий дым и адская боль в спине, которую не спасла экипировка, и нет этой боли ни конца, ни края.
– Ясно.
Ни о чем не думай, брат.
Ян сжал хрупкое птичье запястье. Из меня плохой хакер, Оникс, да и кодить я могу на «ура» только когда Сатурн в созвездии Весов. Но зато я умею возвращать долги.
Глава 5
Женя не спала всю ночь накануне маминого дня рождения. Удобная обычно кровать стала истинным «прокрустовым ложем», подушка превратилась в наковальню, а внутри головы молот обрабатывал раскаленный металл мысли: «Как я им скажу, что улетаю?» Реакция предсказуема, все по накатанной, каждый раз в тех же декорациях и с теми же актерами. Мама хватается за сердце и закатывает глаза, бежит демонстративно к аптечке пить сердечное. Хватит уже притворяться – сердечники не могут бегать, когда им плохо. Сама видела. Сестра Сашка ржет в голос и пучит глаза, кривляется, повторяет Женины слова, как механический попугай.