Аглая молча кивнула и отвела взгляд в сторону. Афанасий Наумович поднялся из-за стола и скрылся за длинной, в пол, занавеской. Громыхнула тяжелая крышка сундука, зашуршали старые газеты, громко чихнул от поднявшейся пыли хозяин гостеприимного дома.
Вернулся Афанасий Наумович с целой кучей женским платьев и сам приодевшись в штаны, кумачовую рубаху и пиджак, перешитый из офицерского кителя.
– А ты куда вырядился, старый кот? – рассмеялась Настасья Захаровна.
– Не для тебя, старая. Не раскатывай губу, – отмахнулся тот. – Не кожный день молодая барышня у нас в гостях.
Аглая поймала насмешливый взгляд старухи и обе женщины откровенно, вслух рассмеялись.
После сытного завтрака Афанасий Наумович вышел на крыльцо перекурить, оставив женщин наедине. Настасья Захаровна тотчас же подсела поближе к девушке и заглянула той в глаза.
– Аглаюшка, – полушепотом сказала старуха. – Мы тебя не гоним, но и ты нас пойми…
– Я все понимаю, Настасья Захаровна, – опередила ее Аглая. – Мне уже гораздо лучше… Я уйду сегодня.
– Есть куда идти? – все же сочувственно спросила та.
– Есть, – неуверенно ответила девушка. – Мне… в Москву надо, а там…
– Автобус только завтра утром будет. Сегодня уже опоздала, – предупредила старуха. – Переночуешь и, если в силах, ступай себе с Богом.
– Спасибо вам еще раз за все, – улыбнулась Аглая.
Настасья Захаровна поднялась из-за стола и продолжила заниматься домашним хозяйством. Аглая же вышла из дома, все еще неуверенно переставляя ноги и держась за стены.
Выбравшись на свежий воздух впервые за несколько дней, девушка присела на ступеньку крыльца и вздохнула полной грудью. Из-за мгновенно кольнувшей боли она сморщилась, стиснув зубы, и обхватила себя обеими руками.
– Эх, отлежаться бы тебе еще, – пробормотала Аглая самой себе.
Неожиданно, она услышала голос Афанасия Науновича, разговаривающего с кем-то за сараем.
– Врать не буду, сам не видывал, – говорил старик. – Но мужики говорили, что там добра всякого завались…
– Брешешь, Наумыч, – ухмыльнулся незнакомый Аглае мужской голос.
– Золото, картины, ковры, – начал перечислять Афанасий Наумович. – Денег тыщи и даже… как его… забыл… эта, о! Янтарная комната.
– Большевики-поди давно все растащили, – не верил незнакомец. – Сколько лет прошло!
– Все, да не все, – ответил старик. – Барин-то у нас хороший был… Дальновидный.
Аглая прищурилась, внимательно прислушиваясь к невинной болтовне старика с односельчанином.
– Брешешь, Наумыч, – снова ухмыльнулся сосед.
– Вот тебе крест! – рассерженно ляпнул Афанасий Наумович и, как догадалась Аглая, не видя собеседников, набожно перекрестился.
Улыбнувшись деревенским байкам, девушка с трудом поднялась на ноги и вернулась в избу.
В то же