– И то верно, – согласился старик и взобрался на печь.
Утром старики едва выглянули из-за занавески, как обнаружили девушку сидящей за столом. В наброшенном на плечи овчинном полушубке-безрукавке Аглая задумчиво смотрела в окно, подперев голову кулаком.
Кряхтя с печи спустились хозяева и девушка повернулась к ним лицом.
– Доброе утро, – улыбнулась Настасья Захаровна, привычно повязывая платок на голову.
– Здравствуйте, – тихо ответила Аглая, морщась от колющей боли свежих ран.
– Здравствуй, красавица, – крякнул старик, разглаживая усы и подсаживаясь к столу напротив девушки.
– Ишь ты, старый кот, – пробурчала старуха. – Портки бы хоть надел.
– Под столом не видать, – отмахнулся Афанасий Наумович, не сводя с Аглаи любопытных глаз. – Ну, давай знакомится.
– Аглая, – криво улыбнулась девушка.
– Афанасий Наумович, – снова разглаживая усы, представился хозяин. – А это бабка моя… Настасья Захаровна… Насть, подала бы чего к столу, а?
– Ага, – буркнула та и скрылась за дверью в сенях.
– Как самочуйствие? – поинтересовался старик. – Гляжу, на поправку быстро пошла. Поднялась спозаранку. Настя волшебные травки знает, хоть и образование у ней городское. Ветеринар она. В колхозе с восемнадцатого года работала, а до этого у барина нашего… Ох, хороший у нас барин был… расстреляли, понятное дело.
– А вы, Афанасий Наумович? – с улыбкой спросила Аглая у болтливого старика.
– А я, девонька, агроном и бывший председатель колхоза, – важно заявил тот. – А до революции был егерем у нашего барина… Ох, хороший у нас барин был… да я уж говорил.
– Афанасий Наумович, – тихо спросила девушка. – А как я у вас оказалась?
– Занятная история, – ухмыльнулся в усы старик. – Я на рыбалку с утра пошел. Люблю, знаешь ли порыбачить… А накануне всю ночь русалки снились. Насте еще сказал, мол, к улову видимо. И пошел стало быть на реку.
– Когда это было? – уточнила Аглая.
– Да третьего дня, с самого утра, – ответил Афанасий Наумович, недовольно нахмурившись за то, что девушка перебила его рассказ. – Подхожу к реке, значит. Есть у меня там место любимое. Прикормленное… А тут ты, Аглаюшка. Лежишь в камышах, не жива не мертва. Исподняя вся в крови, да дырах… Я ж говорю, егерем у барина служил. Да живую душу в беде никогда не брошу. Сердечко твое послушал… Тук-тук, жива стало быть. Я тебя в охапку и домой побег. Ну, а дальше уж Настя выходила, пока ты сама в чуйства не вернулась.
Старик поднялся со скамьи и подошел к рыбацкому плащу. Он некоторое время рылся в карманах, а затем вернулся обратно к столу и положил перед Аглаей две гильзы.
– Вот, глянь-ка, – хитро прищурившись, сказал Афанасий Наумович. – Я ж говорю, егерем у барина служил. Глаза подслеповаты стали, да кое-что еще примечают.
– Люгер, –