– Вы не считаете, товарищи, что нам пора пристроить нашу девицу за какого-нибудь хорошего мужика? – сказала она.
Мариша смутилась и проговорила совсем тихо:
– Зачем? Не обязательно.
Борис Николаевич ей улыбнулся и подмигнул, как будто хотел подтвердить, что действительно не обязательно: какая в этом радость? Еще двадцать раз успеется.
Однажды, придя на Полянку, Мариша не застала никого, кроме Бориса Николаевича.
– Это вы, Марина? Проходите, пожалуйста, ко мне.
За неимением свободного стула Мариша присела на краешек дивана. И вдруг вздрогнула, услышав за собой чье-то грустное дыхание.
– Это Макар, – пояснил Борис Николаевич. – Скучает без хозяйки.
Селиванова только что уехала в Новый Афон. Екатерина Серапионовна считала Маришу своим человеком, поэтому намекнула ей, что Валентина Михайловна отправилась туда не столько для того, чтобы отдохнуть, сколько чтобы избавиться от очередного назойливого поклонника.
Макар подтвердил свою тоску еще одним глубоким вздохом. Вздохнула и Мариша. Оглядела комнату: в углу над книжным шкафом густо туманилась паутина.
– Вы давно знакомы с Валентиной Михайловной? – спросил Борис Николаевич.
– Давно. Мы с ней вместе в военном госпитале работали.
– Как же это могло быть? Ведь вы же тогда ребенком были.
– А вот и могло! Меня в порядке исключения туда взяли. Я очень сильная была.
Борис Николаевич взглянул на ее маленькие руки.
– Неужели? А сейчас?
– Сейчас еще сильнее. – Мариша улыбнулась и вдруг спросила: – Борис Николаевич, вы не разрешите, я у вас тут приберусь?
Он оглядел свою комнату, словно в первый раз ее видел.
– Что вы, с какой же стати?.. Если не возражаете, давайте лучше выпьем чаю.
После первой же очень крепкой чашки сердце у Мариши страшно заколотилось.
– Что это с вами?
– Упарилась…
К чаю у них ничего не было. На кухне стояла баночка с вареньем, принадлежавшая Екатерине Серапионовне, но ее, естественно, решили не трогать.
– Сделаем вид, что мы варенья не любим, – сказал Борис Николаевич. – Налить вам еще?
Потом он спросил, откуда она родом: воронежская, тамбовская, курская?
– Тульская, – оживленно ответила Мариша. – К нам можно через Венев ехать, а можно через Узловую.
И, не ожидая дальнейших расспросов, она рассказала, какое у нее было прекрасное, ласковое детство, когда были живы и отец и мать. Как всей семьей ходили в колхозный сад собирать яблоки. Десять мешков наберешь, одиннадцатый твой. Сорта были хорошие: грушовка, аркад, анис, а из поздних – боровинка, антоновка.
– У нас и в своем саду было много. Только куда их? Варенья в деревне не варили.
– И не жалко вам было от ваших яблок уезжать?
Мариша только рукой махнула: где