По спискам Государственной канцелярии, помещенным в адрес-календаре[176], в составе отделения, куда я определен, значится И. И. Шидловский. Я его знаю по университету. Он на один выпуск старше меня. Очень снобистый парень и хотя немного наглый, но не дурной. Студентами мы в свое время вместе выступали «в свете». Не опереться ли на него? Я засылаю общего друга, чиновника канцелярии Комитета министров, впоследствии новороссийского губернатора А. А. Березникова. Он настраивает Шидловского в мою пользу. Шидловский, являющийся среди сослуживцев лидером отделения, милостиво соглашается меня поддержать. «Пусть только объедет товарищей. А я их обработаю».
Объехал, начиная с самого Ивана Иллиодоровича Шидловского. Все, кого застал, приняли меня любезно. Лед еще не сломан. Но быть поднятым на рогатину мне все-таки уже не предстоит.
В министерстве Николай Андреевич Малевский-Малевич меня «понял». И «благословил». Мало того, спекулируя на «Сборнике консульских донесений», каждый выпуск которого преподносился царю, и не желая перелаживать налаженное уже дело передачею в другие руки, он предложил мне продолжать издание частным образом. Меня это во всех отношениях устраивало. Не прерывалась связь с министерством, с которым я все-таки свыкся и которым дорожил.
С другой стороны, обеспечивался приработок к совершенно скромному моему содержанию по Государственной канцелярии.
Откланялся графу Ламздорфу. «Мы не расстаемся», – сказал он мне, имея в виду мое приватное продолжение «Сборника». К «дядюшке» Валериану Сергеевичу Оболенскому я не пошел.
С первых же шагов моей службы в Государственной канцелярии мне пришлось очень серьезно приналечь не только на работу, но, по специфическим ее особенностям, и на самообучение новому ремеслу. Первый же мой журнал – помню, по делу о частичном пересмотре устава Военной медицинской академии[177] – мне доказал потребовавшимися многочисленными исправлениями Тецнера, что я абсолютно не умею писать. Признанный недурным редактором в министерствах финансов и иностранных дел, я оказался мальчишкою и щенком в Государственной канцелярии. Да, там и только там, путем постепенного, со времен Сперанского, усовершенствования форм делового изложения, выработались традиционно передаваемые от поколения к поколению приемы казенного писания и канцелярский стиль, поистине образцовые. Богатство содержания в немногих словах. Преимущественно короткие предложения. Всяческое воздержание от мало-мальски длинных периодов. Много точек. Мало запятых. Умелые переходы от одной мысли к другой. И умение связывать отдельные абзацы в непрерывной текучести изложения. Тщательная всесторонняя разработка основной темы, краткая, но сильная аргументация деталей. Стиль достойный, строгий, но простой, отнюдь не выспренний, не архаический, не смешной, как бывала смешна