J’adore и тебя, и Антония, и это ощущение семейного уюта
– Чё за?
Милана раздражённо почесала ногу.
– Комары, детка, – рассмеялся Аркадий.
Она фыркнула, настороженно прислушиваясь к мягкой вечерней тишине. Унылый писк тревожно смолк. Не понимая, что за ним последует, Милана на всякий случай стукнула себя по другой ноге в надежде убить всех кровопийц одним ощутимым ударом.
– Чё они вас не едят? – поинтересовалась она.
– Ты такая добрая, – оценил Антоний.
– Я справедливая!
Милана выразительно подняла указательный палец.
– Ты вкусная и красивая, а красота требует жертв, – прояснил Аркадий.
Их взгляды снова встретились. Милана улыбнулась мысли о предстоящих планах, снова выразительно почесалась, стукнула себя по щеке и перешла в наступление.
– Офигевшие инсекты! Они чё, всё попутали, раз решили Смоленскую кусать? Если есть жертвы, значит, это покушение. Как их пропустила охрана?
– Комары не в курсе, кто крутой, – отметил Антоний, с улыбкой наблюдавший за её энергичными хлопками.
Милана рассмеялась и постаралась расслабиться в соответствии со своим статусом.
– Видишь, Тони, фигня твоя охрана, – пафосно подытожила она, заняв более вальяжную позу в своём кресле. – Меня кусают, мою кровь пьют…
– Чё Formspring не удалишь тогда? – поддел Аркадий.
– Тема, – Антоний фыркнул.
– Мне он нужен для имиджа! – с важным видом сказала Милана, не желая признавать правоту Аркадия.
Антоний обменялся взглядом с Аркадием, и оба посмотрели на Милану. Но она прикрыла глаза, сделав вид, что увлечена проживанием момента. Притвориться было приятно просто: лес мягко убаюкивал, лаская слух шелестом листвы, мысли, расслабленные и лишённые всякого желания шевелиться, нежились, позволив чувствам наслаждаться упоительно восполняющей близостью с самыми дорогими людьми.
После сложного разговора, состоявшегося с дедом, Милана особенно нуждалась в такой подпитке. Возможно, именно поэтому Антоний и организовал этот уютный вечер на второй день её пребывания в Москве.
Дед не сразу и не без споров принял неприятный для него факт, что любимая внучка вновь встречается с Аркадием Новиковым, которого он считал бесперспективно недостойным её руки, сердца и внимания. Но Милана была капризно непреклонна, и Николай Константинович уступил.
Напомнила себе какую-то испорченную балованную истеричку. Пришлось дуть губки и топать ножкой, угрожать слезами и укорять в невнимании, требовать и возмущаться, хлопать дверью и заламывать руки. Одним словом, играть какую-то чуждую мне роль, но только это и помогло по итогу. Даже обидно, что нам опять не удалось поговорить по-взрослому. Впрочем, я уже привыкла.
Вот только подобная фальшь в общении с родными людьми ужасно опустошает душу. После