Степан Михайлович всю жизнь презирающий вещизм, ценил вещи исключительно за их полезные практические свойства.
– А чтой-то у Вас часы показывают разное время, какой с них прок? Каким верить?
– Какие Вы имеете ввиду?
– Да вон те, что слева от ковра, по цвету желтоватые, – указал следователь на одни из коллекционных часов с деревянным корпусом сделанным под орех. – Везде пол-первого, а на этих шесть ноль пять.
– На этих все в порядке, – прислонившись вплотную к циферблату и усиленно щурясь на сероватые старинные часы, – проговорил писатель.
– Да нет Киреев не на те часы ты смотришь, – сказал Степан Михайлович, отметив про себя: «Писатель-то, дальтоник и к тому же сильно близорук! Теперь понятно как он увлекся Лорочкой. Что в ней хорошего? Фигура так себе, физиономия приснится ночью, не проснешься. Блондинка крашеная кое-как. По всей видимости, он относится к той категории мужчин, для которых любая женщина блондинка, уже красавица.»
– А что, Сережа, у тебя много было женщин? – доверительно спросил следователь.
Сергей замялся, не зная что сказать.
– Я обязан отвечать на этот вопрос?
– Да обязан. Я жду твоей полной искренности.
– Да были. А что нельзя? Я что сделан из другого теста? По-моему, любить женщин никому не запрещено, скорее даже наоборот, этот факт говорит о большой жизненной энергии мужчины.
– Мне всегда нравились загорелые брюнетки по типу итальянской актрисы Джины Лолобриджиды. С одной такой знойной красавицей я познакомился три года назад на теплоходе «Шота Руставели».
– А мне наоборот, с юношеских лет нравились исключительно блондинки, – меланхолично заметил Киреев, – особенно Мерилин Монро. Вот, например, месяц назад я познакомился с одной куколкой в баре «Нептун». Кстати, сегодня утром она мне звонила, обещалась зайти вечером. Слава богу, я первый взял трубку, иначе бы Лариса все узнала и закатила бы дикий скандал. А я все-таки решил на ней жениться. Но своим маленьким слабостям изменять не хочу. В последние полгода у меня не было других романов, только с Ларисой и со Светланой.
– Ну что ж похвально, похвально, – скептически заметил Воронцов. – Так когда она должна зайти?
– В пять вечера.
– Не возражаешь если мы ее у тебя подождем?
Киреев снисходительно развел руками, что означало «воля ваша».
– Ну и хорошо, значит договорились, – миролюбиво сказал следователь. А про себя в душе отметил: «Киреев скорее всего не имеет никакого отношения к данному преступлению. Он живет в другом измерении, в мире творческих чудаков, его мысли витают в облаках, он человек рассеянный и чрезмерно эмоциональный, типичный меланхолик не лишенный таланта. Как верно заметил божественный Пушкин: „Гений и злодейство две вещи несовместимые“. А уж кто-кто, а Александр Сергеевич как никто другой понимал человеческую натуру.»
Размышления