Вступил граф Канал:
«Вторую у меня».
Третий бокал присоединился к первым двум, князя Лихновского:
«Третью у Туна, к той премьере я как раз приеду из Вены. Не забывайте: дворец „У железных дверей“ был вашим первым домом в Праге, Моцарт, там очень любят и ценят ваше творчество».
Зазвенели бокалы, Моцарт с улыбкой произнёс:
«За все три сразу, bravo! Как мне это приятно! В Праге есть у меня оркестр. Я хочу выпить за них, за всех моих друзей. Передайте им это, Кухарж, прошу вас».
Кухарж вспомнил о славных днях вокруг «Дон Жуана», поинтересовался венской премьерой.
Моцарт с грустью поднял глаза:
«Я сегодня уже рассказывал обо всём Франтишку. Вена – не Прага. Мне пришлось сочинить три новых номера. Вы представляете, как меня это развлекало? Готовое, уже исполняемое на сцене произведение – и залезать туда! Но если бы я те арии не вписал, не играли бы «Дон Жуана» до сих пор.
Опера исчезла бы, канула в воду. Я только тем и занимался, что старался не дать ей пропасть. С тех пор, как императорская голова занята турецкими войнами, опера в Вене закоснела.
Венцам по зубам лишь лёгонькая пища, а я таковую не произвожу. Оставляю эту кухню венским поварам, сладости – не моя специальность“. – Он промочил горло порядочным глотком, – „Вот видите, как я помолодел: еду по свету, как в детские годы, буду играть в королевских и воеводских дворах.
Какую музыку попросят, такую и буду сочинять и играть. Но для вас опять буду писать оперу от всего сердца, с любовью к моим дорогим Пражанам, которые меня понимают. Вот за это давайте и выпьем».
Моцарт встал, все выпили вместе с ним. Пани Людмила, которая в этот момент внесла поднос с кофе и услышала последние слова, блаженно заулыбалась, она в мыслях перенеслась на Бертрамку, может быть, опять повторятся те счастливые дни.
Праупнер поклонился Моцарту:
«Обещаю для хора выбрать самых лучших музыкантов».
«Тогда это будет уже небесный хор, как и его регент», – засмеялся Моцарт и тут же вспомнил:
«Кстати, как дела у моего ученика Гека, он всё ещё у вас?»
«Нет, он уже дома в Добрушке. Как я слышал, продолжает заниматься музыкой».
Князь Лихновский удивился:
«Вы мне, Моцарт, не рассказывали, что у вас в Праге есть ученик. Хороший? Или такой же, как я?»
«Он всего лишь студент-философ, вокалист, но с княжеским талантом, ваша светлость. Я давал ему уроки ежедневно, мы прекрасно с ним поладили. Это был отдых, не работа».
«Благодарю за откровенность, маэстро. Мы ведь с вами тоже прекрасно ладим, иначе нам было бы не выдержать столь долгий путь вдвоём. От Вены до Берлина!»
«Однако если у вас появится желание, я смогу давать вам уроки в экипаже. Напишу цифрованный бас или мелодию сотворю, а вы будете гармонизовать задачку.
Хотите, начнём прямо сегодня