Обе женщины уставились друг на друга в молчании, и даже Софи перестала бормотать. Не было слышно ни звука, кроме шума дождя за окном.
– Что? – спросила наконец Лаура хриплым голосом. Какая-то часть ее сознания поняла смысл только что сказанного, но другая часть противилась этому. – Что? – повторила женщина.
Лицо Мелани вновь стало непроницаемым. Она выглядела так, словно с удовольствием взяла бы обратно вылетевшие у нее слова. Но потом секретарь, видимо, поняла, что уже поздно. Она опустила руки и теперь стояла в такой позе, словно сдавалась жене своего босса.
– Да что уж там, – произнесла Деггенброк, – теперь уже все одно. Рано или поздно вы все равно это узнаете. Я сегодня пришла сюда не для того, чтобы поработать. Я хотела забрать свои личные вещи. Мне придется подыскать себе другую работу, но я хотела сделать свой уход как можно незаметнее, потому что две другие сотрудницы еще ничего не знают. Мне не хотелось, чтобы именно я вам об этом сказала. Это дело шефа.
– О чем сказала? – спросила Лаура хрипловатым голосом.
– Мы обанкротились, – ответила Деггенброк. Ее голос звучал безучастно, но глаза выдавали, как сильно ее это волновало. – Фирме пришел абсолютный конец. Предупреждения, которые вы нашли, не означают небрежность, они всего лишь свидетельствуют о неплатежеспособности. Я уже два месяца не получаю зарплаты – и знаю, что те двое в этом месяце уже тоже ничего не получат. Я хотела быть преданной Петеру, но… мне тоже надо на что-то жить. Я задолжала по квартплате. У меня больше не остается выбора.
– О боже… – прошептала Лаура. Она опять опустила Софи на пол, а сама прислонилась к краю письменного стола. – Насколько все плохо?
– Хуже, чем вы себе, вероятно, можете представить. Он все заложил. Всю свою собственность. Банки уже несколько недель гоняются за ним.
– Всю свою собственность? Значит ли это… что и наш дом тоже?
– Оба дома – и тот, что во Франции, который он и не мог себе позволить. Он не может погашать банковские кредиты, для оплаты процентов ему пришлось взять новые кредиты… По-моему, у вас не осталось ни одной черепицы и ни одного оконного стекла, которые не были бы описаны. И плюс ко всему…
Софи радостно взвизгнула. Лауре пришлось обеими руками держаться за письменный стол.
– И плюс ко всему что? – спросила она.
– Покупка акций, на которых он в основном прогорел. Недвижимость на Востоке, которую потом невозможно было сдать в аренду и которую ни один человек не пожелал у него перекупить. Эти дома теперь стоят пустые, и они еще не оплачены. Он позволял каждому идиоту уговорить себя на так называемые «первоклассные инвестиции», всегда считал себя особенно умным управляющим. Но… в общем…
– Да вы понимаете, что говорите? – охнула Лаура.
Мелани медленно кивнула.
– Мне очень жаль. Вы не должны были узнать обо всем этом таким образом. И уж тем более от меня. Я ведь была единственной, кто обо всем знал, и, конечно же,