– Я уже не так хорош, как в молодости, – пояснил он ошеломлённой ученице. – Я ведь когда-то был и фокусником: разъезжал по улицам Литтл-Мэя с парой таких же безрассудных товарищей, показывая разные трюки публике. Если мы кому-нибудь нравились, нам бросали монеты, цветы и конфеты. Чаще всего конфеты. Может, потому что они были гораздо дешевле? – в блестящих, как у юноши, глазах пожилого учителя промелькнула задорная искорка. – Если мои фокусы раздражали толпу – я получал пару хороших тумаков, и мои товарищи нередко злились на меня из-за того, что вместе со мной влипают в неприятности. Чему нас только не учит улица, да, Мелисса?
«Откуда он знает? Откуда он знает, что я однажды попробовала пообщаться с местными хулиганами и заработала только синяки и царапины? Он не мог… Он просто случайно угадал.
Чего я трачу с ним время? Он же будет меня ругать, как и все остальные учителя. К чему мне с ним разговаривать? Будто бы я не знаю, что всем им только и надо унизить ученика. Желательно дочь того самого проказника, которого они столько лет терпели в этой школе. Они же знают, что я не стану жаловаться дяде.
Потому что я и сама не идеальна. Я делаю много того, что делать нельзя. И не только в школе. Если все мои тайны вдруг раскроются… об этом и подумать страшно».
– Конфета опять не с тем вкусом, – пожаловался директор. – С каждым годом моё зрение ослабевает! Без очков я уже не могу различить название сладости. Я чуть не подсунул тебе лаймовую конфету.
– БЕЕЕ!!! – одновременно скривились они.
Мелисса сразу прижала ладони к губам и склонила голову к груди ещё ниже, чем раньше.
– Так ты не хочешь мне ничего больше рассказать? – поинтересовался господин Мэнокс. – О школе… или ещё о чём-нибудь? Мы начнём учиться, Мелисса, или нет?
– Не знаю, сэр. – Она наконец-то сумела расслабиться. – Это будет слишком сложно…
– У дочери таких людей, как Лилия и Алекс, не возникнет проблем с учёбой.
– На мне природа должна отдохнуть, сэр. – Только непревзойдённой актрисе удалось бы так холодно и безразлично отозваться о себе, своих погибших родителях…
– Хочешь в этом убедиться – иди на занятия, – и дверь распахнулась перед нею.
* * *
Три позорных урока прошли в полной тишине. Она спиной ощущала на себе взгляды одноклассников, слышала их злобное перешёптывание. Изредка в неё врезались кое-как скомканные бумажные шарики, но Мелисса не торопилась их разворачивать. И так понятно, что там будет. Очередная ерунда вроде «Эй, Эстелл, а ты долго собралась учиться в нашей школе? Мы-то думали, что тебя уже выгнали! Знаешь, без тебя здесь станет гораздо лучше и чище». Девочка отпихивала записки в сторону.
«Пусть пишут, сколько им влезет. Это значит, ячто я выше ниъ,