– Четыре, мэм.
– Поразительно, – нервно рассмеялась госпожа Гибсон. – Вы бьёте все рекорды своего достославного отца. Даже Алекс такого себе не позволял. Ни Алекс, ни Бертрам. В кого же Вы пошли, мисс? Ваша мать за всю мою многолетнюю практику ни разу не бывала у директора! Ах, что же Вам рассказывать? Идёмте, мисс! А вы, ребята, – голос преподавательницы оставался всё таким же строгим, – учите правило, написанное на доске. Мисс Эстелл, Вас это на данный момент не касается. Следуйте за мной.
* * *
– Что же, мисс Эстелл, – добродушно скрипел директор, не сводя с неё внимательного взгляда, – Вы не желаете учиться?
Она молчала. Кабинет директора был Мелиссе хорошо знаком. За одни только первые две недели первого семестра девочка навестила его четырежды. И всё это время школьный голова пытался вызвать её на откровенный разговор. Говорят, он работает в школе уже более пятидесяти лет. Все выпускники отзывались с теплотой о господине Мэноксе – о том, кто поддерживал в заведении жизнь все эти годы, о том, кто никогда не кричал на учеников. Хотя Мелиссу приводили «на расправу» не впервые, она не замечала ни единого проблеска недовольства на лице директора, сморщенном, словно старая дикая груша. Она не решилась ответить на задаваемые им вопросы ни в первое своё посещение, ни во второе, ни в третье, ни в четвёртое, ни даже в пятое.
«Меня отругают. Зачем тогда с кем-то разговаривать, если всё равно в итоге на меня накричат?»
Мелисса не видела в проявлении каких-либо чувств смысла, а потому продолжала молчать, сверля злым взглядом столешницу. Пустые споры её участи не облегчили.
– Не желаете, мисс, – как будто удовлетворённо констатировал директор.
Госпожа Гибсон, стоявшая рядом, прибавила:
– И, к тому же, спит на уроках! Не только на моих уроках, сэр, но и на занятиях других учителей.
– Я получаю эти известия довольно часто, – директор покачал головой в знак согласия. – Но мне хотелось бы выслушать мнение мисс Эстелл, прежде чем принимать какое-либо решение. Не могли бы Вы оставить нас на минутку, Мэри? Кажется, Ваши ученики, оставшиеся в классе, уже почуяли волю.
– Ох, точно! Она же дойдёт до класса без неприятностей, верно? – Мелиссе показалось, будто ледяной взгляд госпожи Гибсон пронзает её насквозь.
Девочка угрюмо промолчала, даже не шевельнувшись. Дверь за учительницей с шумом захлопнулась, и она осталась одна в глубоком кресле напротив директора.
«Пусть он меня спрашивает, сколько хочет. Всё равно я не буду отвечать».
– Мелисса, скажи мне честно, что происходит? – доброжелательно поинтересовался господин Мэнокс.
Она упрямо помотала головой и снова впала в оцепенение. «Пусть лучше он посчитает меня конченой идиоткой. Тогда он быстрее отстанет». Директор вздохнул, усаживаясь