Одним из важнейших факторов ликвидации заполярного поселения, расположенного на берегу реки Таз, стала хищническая добыча пушного зверя. Пушная лихорадка привлекала сюда всё новых и новых охотников и купцов, надеющихся сколотить себе здесь капиталец. Из таможенных документов видно, мангазейский пушной промысел продолжал играть большую роль в государственных доходах. Но, несмотря на безбрежные таёжные просторы, охотничьих мест на всех стало не хватать. Об этой причине, приведшей к упадку значения Мангазеи, пишет Пётр Буцинский:
«Еще в 1627 году мангазейские торговые и промышленные люди разных городов били челом государю, что в Мангазее соболи и бобры „опромышлялись“, и они начали ходить в верхние места Тунгуски, где соболи добры и всякого зверя много».114 Таким образом, важной причиной он называет оскудение пушного промысла.
Здесь ещё надо отметить, что продвижение промышленных людей на восток шло полным ходом, открывались всё новые и новые места для промыслов в верхней части Нижней и Средней Тунгусок, хотя они находились слишком далеко от Мангазеи. И люди со временем стали селиться в Туруханске, или как его тогда называли – Новой Мангазее, который был построен практически одновременной с самой Мангазеей и долгое время являлся его городом-спутником, как бы сейчас сказали. Но по всяким надобностям им приходилось ездить в город, так как Мангазея семьдесят лет была административным центром края. Эти поездки были сопряжены с большими трудностями: длинная дорога, занимавшая около трёх недель, приводила к разрывам торговых связей между ними. Необходимо ещё учесть, что вокруг расстилались земли тунгусов, народа жестокого, смело нападавшего и убивавшего пришлых. И что немаловажно, путь из Новой Мангазеи в центр России был гораздо удобней и безопасней.
Слухи об этих трудностях достигали Руси, поэтому охотников ехать сюда находилось всё меньше и меньше. В архивах сохранилось несколько таможенных книг, за 1645 – 1653 годов, которые вели таможенные головы, из них ясно видно, что в мангазейских промыслах и торговле начался упадок, так как «участие промышленных, гулящих, посадских, оброчных людей, и стрельцов в промыслах и торгах уменьшилось».115
Всё это привело к тому, что мангазейский таможенный голова Саблин в 1655 году с грустью отписал в Москву:
«А при мне, государь, холопе твоем, во всех трех городех в приходе в Мангазею на Таз с Руси и из Сибири морем торговых людей было только 4 человека».116 За десять лет до этого, предшественники Саблина М. Шемякин и Д. Кубасов с тревогой писали в Москву, что в 1645 году вообще не пришло ни одного торгового коча, а торговые люди приходили на «государевых кочах».
А ведь до этого через