Панину ничего не оставалось, кроме как, сунув в карман тетрадный листок, двинуться обратно в сторону коридора, куда свернули ребята. Проходя мимо карты, он ещё раз окинул её взглядом и… увидел на стекле на месте Китая начерканные чёрным маркером знаки: заглавную букву «Т» в круге и маленький треугольник рядом.
Вася решил посмотреть, что же было на оброненном листке, и полез в карман. На листке были те же знаки и список дат, связь между которыми была для Васи загадкой.
Он, пожалуй, простоял бы над списком дат у карты до самого возвращения Смерта с Анфисой, если бы не услышал за спиной знакомые шаги и постукивание трости. Томарилло Милорадович возвращался в свой кабинет, а значит, надо было предупредить друзей. На удачу Панина, сыщика кто-то отвлёк разговором на входе, и Вася смог незамеченным прошмыгнуть в нужный коридор, где десятком минут ранее Муромцева с Несчастным подошли к двери кабинета Томарилло Милорадовича.
– Если бы ты был Томарилло Милорадовичем, то куда бы положил дневник Темира Боголюбского? – спросила Анфиса Смерта. – Там, наверное, много стеллажей или тумбочек с личными делами, – рассуждала она.
– Тихо! – приставил палец к губам Несчастный. – В кабинете кто-то есть.
– Неожиданный поворот, – расстроилась Муромцева. – Что нам теперь делать?
– Подожди, – сказал Смерт, тихонько приоткрывая дверь и заглядывая внутрь. – Феликс?!
– Ага! – обрадовалась Фиса, открывая дверь до конца и заходя в кабинет. – Вот какие тайные дела у тебя!
Феликс, запечатывавший конверт с надписью «Особой важности», казалось, был взят врасплох.
– Привет, – только и смог сказать он.
– Как ты его вскрыл? – указал удивлённый Смерт на конверт.
– Государственная тайна, – отшутился Феликс.
Смерта этот ответ не удовлетворил. Он хотел было ещё что-то сказать, но его перебила Муромцева.
– В конверте дневник Темира Боголюбского? Ты его успел прочитать? Что он пишет?
– Да, успел, – ответил Островский.
В этот момент в комнату вбежал запыхавшийся Вася.
– Феликс? – удивился он и резко остановился у дверей.
– Вася, закрывай дверь. Ты как раз вовремя. Феликс пересказывает нам дневник Темира Боголюбского, – Анфиса была вся в предвкушении.
– Да? – Панин забыл, зачем так торопился. – Я весь во внимании.
– Пересказать, пожалуй, не смогу, но суть запомнил, – начал Феликс. – Темир Боголюбский, как любой человек, достигший политических высот, хотел править как можно дольше, но с годами молодёжь начала наступать ему на пятки, а имидж моложавого разбивателя сердец, которым он так гордился, остался лишь на первых полосах старых газет. Он начал всеми способами пытаться стать молодым.