Самым забавным было то, что как раз в этом месте было больше всего повода для улыбок и аплодисментов, но этого так ни до кого и не дошло. Дело в том, что, чтобы дать коллекционерам это увидеть, даже в это их нужно было ткнуть, взяв за шиворот.
Речь не идет об еще одном соблазне мира. Если кушающие с твоего стола повторят нужные слова достаточное количество раз, – неважно в какой последовательности, – то в конце концов образ своего профиля в зеркале как мастера-кукловода с простертыми над суетливым миром пальцами и невидимыми нитями с каждым утром будет выглядеть предельно убедительным: подозрение, что это тебе можно, станет в конце концов поворотным механизмом твоих движений. Мироздание было счастливо оценить твое к нему восхождение и геологическая эпоха сделала это тоже.
Суть разногласий понятна и представляет некоторый интерес лишь для очевидцев событий. Так, вдохновенному направляющей дланью, заводному апельсинчику, спотыкаясь, с прервавшимся от счастья дыханием оставалось двигаться в предуказанном направлении к свету в конце туннеля: духовно расти к указателю.
Согласно вот этой самой логике простертой к тысячелетиям мысли, она (простертая мысль), равно как и объемы успешно освоенной печатной площади, были предназначены для планеты – сегодняшней и, в особенности, для поколений, идущих следом – как руководство к действию, к потрясенному изучению, бережному соприкосновению страниц, осторожному дыханию, перелистыванию и вдумчивому осмыслению, но уж никак не для критики. И когда потом вместо ожидаемого трепета в глазах и прервавшегося дыхания хлопают мордой об стол, то определенная порция недоумения на лице вполне объяснима.
Вот такой даже схематичный набросок слишком часто работает до такой степени хорошо, что его можно рекомендовать как своего рода гайд-лайн: искушение использовать и поманипулировать всевозможными «мастерами» и кукловодами становится неодолимым. Мало кто понял, что имеется в виду, но не нужно с этим искушением бороться.
На этом стоит остановиться подробнее.
2
Посредственность с коротким умом и длинной жадностью в любой последовательности событий видит лишь продолжение своих рефлексов. Если передать весь сюжет в сжатом виде, то он выглядел бы так: зная, что в прямом столкновении у него нет шансов, вначале он, давясь от сытости, пробовал выгодно удить рыбку и манипулировать чужим сознанием, в позе чуть-чуть направляющей длани эволюции «подсказав» наиболее выгодное для себя развитие чужих исследований и чужого интеллекта, с единственной задней прогрессивной мыслью почувствовать себя еще сытнее; затем он попробовал шуршать через стенку, подзуживая. Сейчас он делает вид, что плохо понимает, о чем идет речь. Это были уже не те неторопливые движения повелителя миров, со скучающим удовлетворением по случаю одержанной очередной исторической победы дающего разрешение