– Это еще надо разобраться, случайно или не случайно мы здесь оказались, – прервал депутатские воспоминания заведующий штабной канцелярией, он же – вполне известный журналист Вертопрахов. – В тридцать седьмом году, например, на даче товарища Сталина, один человек упал. Так тоже сначала думали – случайно, а потом оказалось – со страха. А здесь, понимаешь, целый поезд застрял, в степи. Это серьезней товарища Сталина будет!
– Тише, тише, господа! – остановил Прохоров перепалку, и повернулся к своему заместителю. – Продолжай, Илья Степанович.
– Вот я и говорю: лет двадцать пять назад как раз в этих местах железную дорогу строили, чтобы поезда от Москвы до Индии прямиком ходили. Ну, пока деньги были – люди работали, а когда денег не стало – разбежались. Отсюда, значит, и получается, что мы в недостроенную ветку вляпались.
Теперь все стало более-менее понятно. Значит, ехали. Свернули. Вляпались. Только и всего, господа! Да может, пока штаб в вагоне-ресторане заседает, наше славное МЧС сюда уже эскадрилью спасательных самолетов шлет? Да и соседние страны, небось, тоже без сухарей не оставят.
Ах, не знали пассажиры поезда №100, что не спешит к ним сейчас на помощь МЧС, и не собирают для них страны сухари да сгущенку. Не то чтобы у соседей вдруг сухари перевелись, а просто не ведают они, что потерялся поезд №100 в безлюдной степи. Ну, не знают соседи, что сидят депутаты без ужина! Поезд-то вне графика шел, вот в чем беда. Кто и где о нем раньше, чем в министерстве, вспомнит?
Нет, пассажиров все-таки хватились, но опять же, не сразу, а дня через два, когда подошла пора столичным гостям выступать на семинаре. Однако напрасно ждали там свежих мыслей о международных кредитах: не дошли эти свежие из степи – больно далеко, да и привезти их некому. Подумали в городе N., да и решили, что перехватили гостей по дороге – где-нибудь в Воронеже: там тоже собирались про валютный фонд поговорить. А нет гостей, и проблем с выступлением нет! И в городе N. о свежих мыслях тут же забыли.
А здесь, в степи, штаб заседал до самого вечера и многое, многое успел обдумать и решить. На ужин выдали по картошине и сухарику, зато лаврового листа было – ешь не хочу. Ночь прошла относительно спокойно. А поутру появились в поезде и первые штабные распоряжения.
Под страхом отлучения от вагона-ресторана пассажирам предписывалось: а) сдать все имеющиеся на руках съестные припасы, включая семечки, жевательную резинку и витамин С в драже; б) в одном купе больше четырех не собираться; в) после десяти часов вечера из вагона не выходить.
Распоряжение начальника штаба развесили на видных местах и просигналили к завтраку.
– Нет, господа, так дело не пойдет, – заметил Прохоров, лично наблюдавший за раздачей питания гражданским лицам в полевых условиях. – Вот ты, например, куда прешь? –