Это было в эвакуации, в Омске. Мы жили в огромном деревянном доме. Там, кроме нас, жило много всяческих семейств, а так как кухня была в этом доме большая, там все по очереди нагревали воду и мыли детей. Нас с Мишкой мыли в корыте, рядом стояло ведро, чтобы мыльную воду туда сливать. Так вот, в тот день мама выкупала первым Мишку, надела на него все чистое – штанишки, рубашечку, носочки. И стоял он весь намарафеченный, этакий красавчик-ангелочек. Следующей должна была купаться я. Когда мама сливала воду, Мишка стоял, смотрел. Мама даже комментировала ему свои действия: «А сейчас я Анечку буду купать так же, как тебя».
М. Державин. «Арбатский дворик»
Меня посадили в корыто, выкупали, мама снова слила воду в это ведро. И тут Мишка исподтишка взял и брызнул в меня этой мыльной и мутной водой из ведра. А ведь я уже стояла такая же выкупанная, чистенькая, аккуратненькая! И я разозлилась не на шутку. Взяла и его со всей силы толкнула. И Мишка покачнулся и во всей своей красе, в рубашечке, в штанишках… со всего маха сел в это ведро с мыльной водой. Ну и сразу, конечно же: «Ма-а-ма-а-а!..» Родители услышали его негодующий вопль, первым влетел на кухню папа. Они с мамой в тот момент приводили комнату, в которой мы жили, в порядок – еще бы, сам Николай Павлович Охлопков должен был прийти в гости.
И папа видит эту жуткую картину – вымытый и уже перепачканный Мишка вопит и рыдает, я стою возле корыта – насупившаяся, исполненная праведного гнева… Папа вопрошает: «Что здесь произошло?!» – «Ме-е-н-я-я А-а-а-н-я-я то-о-лкну-у-ла-а-а в ведро-о-о…» – срывающимся голоском тянет Мишка. И папа хватает мои прыгалки и хлещет меня ими по попке. Я же беру, приспускаю трусы, смотрю на след от прыгалок, поднимаю голову и, победоносно взирая на папу, говорю: «А мне и не больно!» И гордо ухожу.
М. Державин. «Кони»
Катя, наша домработница, потом мне говорила: «Ань, я сколько лет живу, все помню вот эту картину. Ты не представляешь, как отец переживал, что он тебя ударил прыгалками. Он буквально себе руки кусал». Катя рассказывала, что, когда я с гордо поднятой головой отправилась гулять на улицу, папа метался по комнате. Правда, к приходу Охлопкова он, разумеется, взял себя в руки, но все же ему плохо удавалось скрыть волнение – где я теперь? что со мной? не решила ли я навсегда уйти из этого жестокого дома?…
Это и был тот единственный раз, когда мне попало.
А еще я очень любила, чтобы у всех была чистая обувь. И вот картина – приходит к нам в гости Алексей Денисович Дикий. Я внимательно смотрю на его ботинки и сразу предлагаю свои услуги: «Дядя Леша, вам не нужно почистить обувь?» Смех, да и только. Мне вообще нравились сапожники. У нас во дворе стояла сапожная будка, и там сапожник так ловко чистил ботинки! И вот, налюбовавшись на его искусство, я начинала чистить обувь всем, кто бы ни приходил к нам в дом. Но как! Это было потрясающе. Даже Мишка не мог взгляд оторвать, глядя, как я лихо тружусь