висело зеркало на стене. Закрыв дверь на ключ, я становилась на колени, поворачиваясь спиной к зеркалу и, наклонив голову к полу, а моя попка при этом оказывалась задранной кверху, и я могла таким образом снизу видеть своё изображение, которое отражало зеркало. Это позволяло мне, задирая свои юбки, одновременно изображать и учительницу и ученицу: мой зад принадлежал провинившейся ученице, а моя рука, наказывающая его, преподавательнице. Я развлекалась так же тем, что наслаждалась видом моих краснеющих под шлепками ягодиц, которыми я их щедро награждала. Кроме того, меня чрезвычайно забавляли гримасы, которые я заставляла непроизвольно, в момент сильной боли, изображать мою задницу, смотреть, как она разжимается и вновь сжимается под ударами, как улыбается и наливается силой поначалу сморщенная маленькая дырочка-ротик, как он открывается и пускает струю газов в сторону зеркала. В какой-то момент я испытывала очень живое удовольствие от этого действа и лишалась чувств на полу, с пальчиком одной руки, углубившемся в дырочку в моей попке, в то время как другой рукой я ласкала кнопку моей щёлочки впереди. Я развлекалась таким образом несколько дней подряд до тех пор, пока не встретила мою тётю в то время, когда я выходила из моей любимой комнаты, и не сумела побороть свой страх, который довольно явно изобразился на моём лице, и моё сердце билось столь сильно, что я поклялась себе, что больше не продолжу своих одиночных упражнений перед зеркалом, хотя, несмотря на мой явный испуг, моя тётушка ничего не заподозрила и не наказала меня. Мне повезло в этот раз, но так не могло продолжаться вечно. Правда, когда я навестила Кати, я не смогла удержаться от искушения и попросила сыграть её со мной в мою любимую игру, в школьную учительницу, что мы и сделали в комнате служанок… не знаю почему, но я меньше боялась быть застигнутой за этим занятием у неё, чем у тёти Анны.
Кати, впрочем, и без меня увлекалась разными грязными, экстравагантными штучками, и ведь всякий вечер, пока мы были в беседке, она демонстративно непрерывно портила воздух.
– Почему ты не составляешь мне компанию? – спросила она.
Я посмотрела на неё, смеясь, но немного удивлённая этой свободой выражения Кати своих чувств.
– Пошли со мной в отхожее место, – продолжила тогда Кати, – я хочу…
Я не стала слушать продолжения и проследовала за ней. Войдя, мы закрыли дверь на ключ, а затем Кати подняла вверх свою юбку и опустила вниз кружевные штанишки, явив моему взгляду довольно таки широкий и чрезвычайно аппетитный задик. После чего она мне дала послушать настоящую концертную музыку, симфонию в исполнении её аппетитной попки-оркестра. Звуки флейты чередовались с длинными и мощными артиллерийскими залпами полкового тромбона, затем следовали живые скрипичные нотки, а голос контрабаса сопровождали не слишком деликатные запахи довольно-таки своеобразных духов. В конце Кати выгнула свой зад вперёд, и я увидела
