«Забавно, что ж – эта штука весит и впрямь, как золото!» – Мастер Альбрехт усмехнулся и покачал головой.
Вылив из сосуда с черточками воду, он, однако, не стал извлекать оттуда золотого оленя, – достав вместо этого другой, плотно закрытый сосуд, в котором, как Гретхен знала, хранится купоросное масло, Мастер Альбрехт отлил немного оттуда, так, чтобы олень оказался погруженным в жидкость на два-три пальца, не более.
Сперва ничего, как будто бы, не изменилось вовсе – лишь в воздухе повис легкий запах купоросного масла, чуть удушливый и кисловатый. Золотой олень лежал на дне стеклянного сосуда, и лишь три пузырька воздуха, зацепившихся за его рога и ноги, покачивались слегка, словно бы раздумывая: всплывать им или не всплывать.
Однако не прошло и четверти часа, как Гретхен заметила, что жидкость в сосуде начала потихоньку приобретать зеленый оттенок. Вначале девочка даже решила, что ей это кажется, – и всему виной отблески падающего на золотую поверхность света. Но уже вскоре подобные сомнения рассеялись в полной мере – купоросное масло начало зеленеть тем сильнее, чем ближе к золотому оленю. Да и сам он не остался без изменений – поверхность золота, еще совсем недавно блестящая и чистая, начала постепенно тускнеть, покрываясь серым налетом…
Мастер Альбрехт молча наблюдал за этими превращениями. Временами старик слегка покачивал головой, прищуривал по своему обыкновению глаза – Гретхен ясно было, что происходящее в стеклянном сосуде не особо ему нравится, хотя и вызывает удивление.
Действительно, не прошло и часа, как всё там изменилось до неузнаваемости: цвет жидкости выровнялся и стал изумрудно-зеленым, как у весенней травы в утренних лучах солнца. Сам же олень почернел, уменьшился в размерах и, в конце концов, развалился на пригоршню бесформенных кусочков – в которых никакое воображение не позволило бы теперь угадать прежнюю искусную работу златокузнеца.
«Ни одна из известных мне субстанций не ведет себя так, – произнес Мастер Альбрехт медленно, – Я, впрочем, с самого начала догадывался о чем-то подобном… Этот господин, а также все его вещи – те, что он имеет при себе, либо те, что передает другим людям… все это – не то, чем кажется, а, вполне возможно, что и ничто вовсе – ибо обращается в ничто при подходящем случае… оно и понятно: ведь Князь Тьмы, как известно, при всем своем могуществе не в силах, подобно Господу нашему, создавать материю из пустоты… он лишь порождает ее видимость в глазу грешника!..»
Старик устало отер лоб:
«Надо бы на днях предупредить графа об этом странном господинчике… говорят, граф принимал его и разговаривал с ним при этом вполне дружелюбно…»
23
Подоспели первые по-настоящему теплые деньки, когда каждый житель города, – молодой ли, старый ли, богатый или бедный, праздный или занятой – стремится покинуть стены своего жилища, найдя для этого