Мораш проводил его слегка недоумевающим взглядом, но не решился что-либо сказать.
Спать совершенно не хотелось. Ирвальд спустился в конюшни и вытер взмыленные бока ядокрыла. Юрею не нравилось, когда к нему прикасался кто-то чужой.
– Славная была битва, – шепнул княжич в самое ухо крылатого скакуна. Юрей демонстративно отвернул голову. Он всё ещё злился. Однако вряд ли его хватит надолго – до ближайшей прогулки в лес за вкусными белками.
Ирвальд похлопал скакуна по крупу и поднялся в хоромы.
На лестнице, ведущей на верхние этажи замка, он столкнулся с Отрадой.
– Я думала, ты уже спишь, – сказала девушка.
Ирвальд понимал, что она врёт. Скорее всего, она давно поджидала его и жаждала поговорить.
– Ты заблудилась? – насмешливо спросил княжич.
– Почему ты так холоден? – девушка нахмурилась и сложила губки в полосочку. Щёки её приобрели лиловый оттенок.
– А ты ожидала пламя?
– Ты ведёшь себя, как деревенский грубиян, – возмутилась Отрада, – у меня складывалось иное впечатление.
– Какое же?
– Я полагала, что ты готов предложить… голову ящера… к моим ногам…
Отрада с трудом подбирала слова, глядя на бесстрастное лицо Ирвальда. Раньше у неё хорошо получалось очаровывать мужчин. Этот же походил на кусок скалы с дыркой в том месте, где должно биться сердце.
– А что готова предложить ты?
– Намного больше, – улыбнулась небесная.
Ирвальд посмотрел на неё сверху вниз, так что Отрада почувствовала себя крохотной добычей, забившейся в угол перед неумолимым хищником.
– Что ты готова мне дать? Может, немного ласки?
Княжич грубо обхватил ладонью затылок девушки и поцеловал её в губы. Второй рукой он приподнял её и прижал к стене, затем запустил свои пальцы под юбки. Отрада сжалась, как струна, и едва сдерживала крик. На лице было написано плохо скрываемое отвращение.
Ирвальд отпустил девушку без сожаления. Губы её были сухими, как пергамент, зубы противно скользкими, а язык мягкий и вялый, как болотный мох.
Она больше не казалась ему красивой.
В гостевой опочивальне княжич рухнул на кровать, заскрипевшую под весом его тела. Во рту стоял привкус крови. Несостоявшаяся невеста прокусила ему язык. Ирвальд не спешил исцеляться, наслаждаясь болью.
Он вдруг вспомнил другие губы, которые так и не удалось поцеловать. Глупец! Он мог бы потребовать хотя бы поцелуя. И не только поцелуя. Ирвальд помнил, как его волосы млели, невзначай дотронувшись до её груди.
Возможно, она тоже была бы холодна… Но почему-то при мысли о её губах по телу разливалось тепло.
Неожиданно владыке стало зябко и неуютно. Повеяло сыростью, пробиравшей даже сквозь одежду. Ирвальд приподнялся на локтях, и только тут заметил, что пол был покрыт цветами, пробивавшимися сквозь щели между камней. Белые дрожащие стебельки ненадолго поднялись, и тут же поникли, распластавшись по полу.
Ирвальда