Самовар вынесли на порог чёрного входа, чтобы он продымил и закипел, а Лиза в это время собрала на стол всё, что положено гостям. Снедь была нехитрая, но в этом году и картошка была в радость, и по случаю неожиданной встречи Фёдор достал из кухонного шкафа неприкосновенный запас. Пашке испробовать горячительного не дали, да и не очень он хотел: его первый опыт употребления закончился грандиозной дракой посреди родной улицы, после которой отец пригрозил лишить крова и пожизненно отлучить от семьи.
После положенных в таких случаях воспоминаний о бурной молодости Лиза ещё раз убедилась в правильности своего выбора – Фёдор, оказывается, бесстрашный! Не очень-то он с ней был разговорчив – многого не знала о его подвигах: и об участии в мятеже 1905 года в Харькове, об оружии, о слежках; хотя зачем ей это было знать? Другой бы уже расписал в красках свои похождения, тем более было что живописать, а он поскромничал, цену себе не набивал.
Наконец, когда Фёдор и Степан от души посмеялись над филёрами и полицейскими, их беседа стала более серьёзной.
– Времена такие штормовые, Степан, что не успеваем иной раз за ними. Новую страну строим, справедливую!
Степан фирменным движением расправил усы и усмехнулся:
– И много вас? Строителей?
Фёдор даже нахмурился от такой резкой смены тона. Ему показалось, что в словах Степана прозвучала лёгкая насмешка.
– Да уж хватает, дружище! Хватает! Нас пока не так уж много, как хотелось бы, и не успеваем всего – задач сейчас больше, чем проверенных людей, но это временно – я уверен. По мере того как мы будем продвигаться вперёд, к нам примкнёт всё больше и больше людей. Пролетарии сейчас колеблются.
Фёдор встал и, почувствовав себя в родной стихии, продолжил:
– Хозяева заводы бросают, людям есть нечего. И ничего, кроме возмущения, в своих цехах они не высказывают!
– Ты не прав. В депо рабочий комитет принял решение о недоверии управляющему.
Фёдор был в курсе всех волнений и новшеств:
– Сменят и что? Что они будут возить? Воздух? Пока заводы не заработают, ни им, ни самим