Тут я снова почувствовал, как в ушах холодеет и сереет в глазах. Еще немного – и опять потеряю сознание. Когда же я научусь правильно пользоваться энергией?
Но с заклинанием я, можно считать, справился, и теперь можно попытаться кое-что разузнать у Тольки. Осталось только вытащить его куда-нибудь, а то он совсем перестал со мной общаться, да и не только со мной. Сидит целыми днями на лавочке возле дома и смотрит в одну точку. На все вопросы отвечает односложно и невпопад. Да и не мог я спросить его ни о чем важном, когда рядом родители или братья его младшие постоянно крутятся под ногами. В общем, уговорить Тольку пойти на речку мне помог его отец. Он тоже считал, что сыну не мешало бы проветриться.
Разговора по дороге не получилось. На все мои вопросы Толя пожимал плечами и мычал время от времени что-то непонятное. Но я особо и не надеялся его разговорить. Все, что мне было нужно, – это отвести его подальше от чужих глаз. Наш с Толькой секретный пляж лучше всего подходил для моих планов.
Вот мы и на месте: деревья расступились и выпустили нас на узенькую – чуть шире метра – полоску песка на берегу реки. Секунда – и я уже стоял по колено в воде. Сам не заметил, когда успел скинуть сандалии и рубаху. Обернулся, чтобы махнуть рукой – пошли, мол, купаться, – но понял, что таким способом Тольку расшевелить тоже не удастся. Он сидел на траве в шаге от песчаной полосы и глядел куда-то за реку. Купаться расхотелось – какая радость плескаться одному? Я вышел из воды и сел рядом. Так мы и сидели молча, пока я собирался духом и уговаривал себя. Как вывести друга из такого состояния, я не знал, и очень надеялся, что сумею ему помочь, когда разберусь, в чем дело. Я вздохнул, представил себе Книгу с заклинаниями и нырнул в его мысли.
«Все хорошо!», «все прошло!», «больше ничего не случится!» – эти фразы носились в его мозгу по кругу и выталкивали меня обратно.
Теперь понятно, почему у Тольки такой идиотский вид: поталдычь-ка про себя пару-тройку фраз неделю кряду – и вправду свихнешься!
Ладно, попробуем по-другому! Нужно за что-нибудь зацепиться, чтобы меня не выносило. Например, представить то, что помнили бы мы оба. Возьмем это: захожу я, значит, в сарай, а Толя стоит у стены. Надо бы поискать это в его памяти…
Во второй раз войти оказалось легче, и вскоре память отозвалась похожей картинкой, увиденной его глазами: вот я, Колька, вхожу в сарай и останавливаюсь у двери, а я, который Толька (только бы не сойти с ума! только бы не сойти с ума!), улыбаюсь, как победитель. Ух ты, как четко и здорово все выглядит через стеклышки очков! Раньше, когда я чужие очки мерил, все вокруг выглядело ужасно размытым. Но у меня-то зрение в порядке, а они, очкарики, вон как, оказывается, видят! Ну хорошо! Мы, значит, в сарае и я, стоящий у двери, говорю, что нет никаких «особых способностей», что это был прикол и розыгрыш. А я-Толька улыбаюсь еще шире. Напротив меня на крышке ободранного ящика